Заняв допросную, мы по очереди начали всех опрашивать. Стандартные вопросы: что делали, где были, видели ли что примечательное и не мог ли кто-то из них пойти на подобное.
— Нет.
— Нет.
И…
— Нет.
К концу часа у меня уже голова начинала пухнуть. Четырнадцать человек и ни один не при делах! Никто не видел, не слышал, не чувствовал и не ощущал неладное. Не воровал, самого вора не знал. Смиренно занимался своей работой до одиннадцати, после — в укромном уголочке кемарил.
«Бесполезная трата времени», — понуро думала я, смотря пустым взгляд на стену напротив. Новый человек, стандартные вопросы, стандартные ответы. Какой он по счёту? Кинула мимолётный взгляд на лист — двенадцатый. Ещё два человека и можно ставить под сомнение нашу версию.
Но вот вошёл тринадцатый гость, присел и начал… отвечать монотонно те же ми ответами на те же вопросы, что и остальные. Я аж скривилась.
— Видели ли вы кого-то постороннего на базе?
— Нет. Если кто посторонний у нас и бывает, то только в дневное время.
Кажется, моё лицо даже перекосилось. Вкус горечи во рту, который я стала ощущать уже с первого заданного Михом вопроса этому человеку, только сейчас проявился наиболее сильно. Встрепенувшись и прогнав дурноту из мыслей, с интересом стала прислушиваться к допросу и довольная, перечеркнув старые пометки на полях листа блокнота, принялась быстро строчить ручкой, указывая — где нам врут, юлят, а где не обманывают. Когда список вопросов стал подходить к концу, я развернула и чуть придвинула поближе блокнот к напарнику. Тот, посмотрев на мои записи, вернулся к интересующим нас вопросам, задавая в этот раз таким образом, чтобы мужчина (подменяющий охранника в ту ночь, кстати) не мог уйти от прямого и верного ответа. Только видимо до того так и не дошло, отчего мы пошли по второму кругу и редко где говорил правду. А во рту у меня стало настолько горько, что я готова была поклясться — горечь распространилась и на кончики губ.
— Валь, выйди, — попросил меня Мих в конце допроса. Я посмотрела на дверь, ведущую в прослушивающую комнату. Но мне недвусмысленно указали на главный выход в коридор. — Выйди, пожалуйста. Мне побеседовать с господином Харисом надо, — вновь повторил просьбу он, вставая с места.
Оставив молча блокнот с записями на столе, вышла, прикрыв за собой зверь.
«Будет проводить допрос… по-жёсткому», — поняла я. Люблю, конечно, гуманные способы. Но отчего-то некоторые не понимают и не принимают это, вынуждая действовать иначе.
Шедший откуда-то Сплетник, завидев меня, подошёл, остановившись.
— Что там?