– Но он опасен для этих малышей! Отгони его, Догус, прошу тебя!
Догу неохотно отошел от девушки. Но поднял свои руки вверх и как зарычал, что аж Ребекка от неожиданности затряслась.
Шакал быстро обернулся и мгновенно испарился. Ребекка радовалась как дитя. Но когда обернулась, кабанчиков и след простыл. Она вновь загрустила.
– Пойдем, малыш. Пора возвращаться домой. Нам еще надо искупаться в лагуне. Душ у меня не работает.
Она вновь взбодрилась. Теперь им предстояло спускаться по крутому склону к большому водопаду, не пересекая уже этот мост. Догус придерживал девушку, а та с шумными охами и ахами, временами бросаясь на своего телохранителя, преодолевала сложный непривычный ландшафт.
После купания, когда они шли обратно по реке, облаков уже не было. Наступал закат – и все медленно исчезало в темноте.
Когда они вошли в дом, Догус полез в старый громоздкий шкаф в поисках теплых вещей. С верхней полки упал плюшевый большой медведь. Он хотел убрать его на место, но было поздно. Ребекка его заметила и отобрала с рук парня. Она сначала тихо изучала игрушку, потом рассмеялась и прокричала:
– Какой милый мишка. Весь в тебя. Это твоя игрушка?
– Была, – он улыбнулся.
– Он такой нежный и мягкий, – она прижала плюшевого медведя к груди и начала ласково его целовать.
Догус смотрел молча, потом сообразил:
– Хочешь его себе?
– Да, Догус. Спасибо, милый. Я его назову твоим именем.
Она обняла его одной рукой, в другой держа мягкого, чуть истрепанного временем мишку. Ребекка так радовалась, будто только что ей новый дворец подарили.
Догус потер руками подбородок:
– Слушай, я тебе обещал показать свои армейские фотографии. Ты смотри их. А я начну готовить обещанный мой фирменный ужин.
Она достала из полиэтиленового пакета кипу цветных фотографий и, присев на кровать, начала их рассматривать.
Она смотрела на фотографии и смеялась. А Догус неподалеку, за столом, чистил грибы, картошку и зелень. Заметив это, он не сдержался:
– Ребекка, не думал, что это такое веселое занятие – рассматривать мои фотографии.
– Догус, извини, ты такой смешной здесь. Тебе сколько лет было тогда?
– Ну фотки там смешанные по годам. Мне было от двадцати трех до двадцати семи. Фотографии сделаны в течение четырех лет.
– Но ты говорил, что пять лет служил.
Догус перестал улыбаться, он повесил голову и обернулся к столу и вновь взял в руки столовый нож:
– На последнем году я не фотографировался.
Ребекка все поняла и дальше смотрела фотографии с грустью. На них Догус со своими однополчанами в маскировочной одежде, с намазанным лицом в черные штрихи, в полной военной экипировке в различных местах. В основном на фоне тропиков. На некоторых он стоял в фартуке, держа в руке большой топор с длинной рукояткой. Это уже в Париже. Вероятно, на национальных французских праздниках.