— Никогда! — ответили слишком синхронно. Вот, «класс», нашли друг друга на мою голову.
Дверь нам открыл заспанный Барт.
— Вы чего? — зевнул он.
…
— Какой Скотт? Какой отец? — хмуро переспросил наш приятель. — Зачем вы в Великий лес собрались? Одному на работе давно надо быть, двум другим — в школе.
Так, а вот это было совсем нехорошо. Только провалов в памяти Барта нам не хватало. Ох, магическая защита на Барте сильна — но несовершенна. Более чем уверена, этот Скотт смог удалить воспоминания о себе и у Барта, и у его матери. Да, сонная Фили, конечно, тоже никакого Скотта не помнила. А на вопросе про отца Барта огрызнулась, что не наше это дело. Ага-ага, и не Барта, судя по тону. Но Фили — не проблема. А Скотт — да. Значит ли это, что Барт ему теперь не нужен? Очень на это надеюсь. Но, жара подери, все равно нельзя оставлять их без присмотра.
Мои размышления прервала вбежавшая на кухню, где мы сидели, малышка Трейси — очаровательный ребенок. Обожает нас, а я и Джил — ее. Обняла меня и сразу забралась к подруге на колени. Нет уж, Скотт, к этому чуду я тебя и близко не подпущу.
Фили кинула недовольный взгляд в сторону дочери, но молча продолжила наливать себе травяной чай.
— Эй, Трейси, — улыбнулась я, — хочешь посмотреть дворец?
* * *
Утро показало, что все произошедшее не было сном. Проснулась Лена в чужой комнате чужого дома, точнее особняка. А спустившись в гостиную на первый этаж, узрела любимую певицу в мягком белом халате и пушистых тапочках, пьющую кофе и смотрящую утренние новости.
— Про вчерашнее только что рассказали, — поделилась та, выключив звук. — Если вкратце, основная версия, что в том клубе диверсию хотели устроить. Следствие идет и тому подобное. Никаких лишних комментариев и все такое, особенно про то, может ли эта диверсия быть связана с концертом популярной меня. Мой бедный продюсер, он же мой пиар-менеджер, уже звонил, жаловался на шквал звонков. Эх, ладно поболтают и успокоятся. А я все равно хотела в Петербурге подольше пожить. Не зря же себе целый отдельный дом арендовала, с трудом нашла, кстати, — беспечно болтала Блоссом, пока Лена стояла в прострации.
В голове девушки бились и бегали сотни мыслей: и о реальности произошедшего, и беспокойство за Юльку и Толика, и про то, как теперь общаться с Сергеем, и что резко для себя она начала называть преподавателя только по имени. Заметив состояние девушки, Блоссом замолчала, затем села на диван и жестом подозвала к себе.
— Тяжко? — сочувственно поинтересовалась певица, когда Лена опустилась рядом. Девушка кивнула.