— И это зависит от тебя! — закончил Штуммель, показав пальцем на Коцурку.
— Почему от меня?
— Потому что от тебя зависит, осудят его сегодня или нет. Если да, то он плюнет на весь Гельзенкирхен и смоется отсюда.
Георг Коцурка посмотрел на друзей, они на него. Никто не проронил ни слова.
— Он мне сказал, — с лёгким сердцем соврал Штуммель, — что тогда подпишет контракт с ФК «Кёльн».
В руках Штуммеля неожиданно появился кошелёк. И здесь он проявил своё мастерство. Вынув из кошелька банкноту в сто марок, он протянул её Коцурке со словами:
— На, возьми, а то можешь подумать, что я рассказываю сказку, чтобы спасти своего друга. Поэтому я предлагаю тебе взять эти деньги, найти ближайший телефон, позвонить в ФК «Шальке» и рассказать, что здесь в суде происходит. Тогда они потеряют самообладание и спросят тебя, не сошёл ли ты с ума? Имеешь ли ты вообще отношение к клубу? Не думаешь ли ты о том, чтобы вслед за этим вся команда перейдёт в Кёльн? Они так тебя и спросят! Но если это не так, если ты узнаешь, что я здесь наврал, тогда сообщи мне об этом и оставь себе эту сотню. Понятно? Но только в этом случае! А если ты узнаешь, что я сказал правду, тогда я получу её назад. Ясно?
Штуммель победил.
Коцурка переглянулся с друзьями, принял решение и сказал Штуммелю:
— Друг, ты меня убедил, спрячь деньги. Нет необходимости бежать на почту.
Как раз после этого дверь зала заседаний открылась, и в вестибюль вышла Марианна. Она выполнила поставленную перед собой задачу и теперь направилась к лестнице, чтобы как можно быстрее покинуть здание. Ванда Крупинская побежала за ней, остановила на лестнице и начала разговор, в который вложила всю свою ненависть к Вильгельму.
— Простите, — начала она, — я хотела бы вас кое о чём спросить…
— Да? — сказала Марианна.
— Правда, со всей откровенностью. Вы позволите?
— Пожалуйста.
— Какие у вас отношения с господином Тюрнагелем?
Ясно, что Марианна внутренне сразу заняла оборонительную позицию. «К чему это?» — подумала она.
— Никаких, — коротко ответила она.
— Вы не его подруга?
Эта бестактность была бы излишней, если бы Ванда до этого находилась в зале суда, где практически такой же вопрос прокурор задал свидетельнице Бергер. Но она была вынуждена скучать в вестибюле и ожидать, когда её саму вызовут, чтобы допросить как свидетельницу.
— Нет, — резко ответила Марианна.
После такого ответа у Ванды больше не осталось оснований разговаривать с Марианной, но её злость на Вильгельма была такой огромной, что она не могла не выплеснуться наружу.
— Тогда вам повезло, — сказала она, — иначе я должна была бы вас предостеречь.