А придется… если я принесу вам бумагу, подписанную судьей! Вот только я думаю, не проще ли отвезти вас всех троих в Париж?
— А что тогда будет с баржей?.. Уверен, что у вас нет никакого права на это!
— Почему же тогда вы не отвечаете мне прямо?
Ван Гут нагнул голову, глядя исподлобья на Мегрэ, будто школьник, готовящий какую-то каверзу.
— Потому что это мои личные дела.
До сих пор он был прав. У Мегрэ не было серьезных мотивов для подобного допроса. Он просто следовал своей интуиции. Его поразило поведение речника, когда он в Жюзье поднялся к нему на баржу.
Это был совсем не тот человек, что в Париже. Он был явно озадачен появлением комиссара и не сумел это скрыть. С этой минуты он держался настороженно, замкнуто, и в глазах его уже не было того насмешливого блеска, того своеобразного юмора, как на набережной Селестэн.
— Вероятно, вы хотите, чтоб я увез вас в Париж?
— Для этого нужно основание. Ведь существуют же законы!
— Основание — ваш отказ отвечать на самые обычные вопросы.
По-прежнему тарахтел двигатель, снизу были видны длинные ноги Хуберта, стоявшего за рулем.
— А все потому, что вы пытаетесь меня запутать.
— И не собираюсь… Просто хочу установить истину.
— Какую истину?
Видно было, что Жеф, расхаживавший по каюте, то проникался уверенностью в своем неоспоримом праве, то, наоборот, казался явно встревоженным.
— Когда вы купили эту баржу?
— Я ее не покупал.
— Однако она принадлежит вам?
— Да, мосье, она принадлежит мне и моей жене.
— Иначе говоря, вы стали ее хозяином, женившись на Аннеке? А раньше баржа тоже принадлежала ей?
— Что ж тут особенного? Мы поженились по всем правилам, в присутствии бургомистра и кюре… — До того времени владельцем «Зваарте Зваане» был ваш тесть?
— Да, мосье, старый Виллемс.
— Других детей у него не было?
— Нет, мосье… — А что сталось с его женой?
— Она умерла за год до нашей женитьбы.
— В то время вы уже работали на барже?
— Да, мосье… — И давно?
— Виллемс нанял меня, как раз когда умерла его жена… Это было в Оденарде… — Раньше вы работали на другом судне?
— Да, мосье. Оно называлось «Дрие Гебрудерс».
— Почему же вы ушли оттуда?
— Потому что «Дрие Гебрудерс» — старая баржа, она почти никогда не ходила во Францию и перевозила только уголь.
— А вам не нравилось возить уголь?
— Да, грязная работа… — Значит, вы пришли на эту баржу около трех лет назад. Сколько же лет было тогда Аннеке?
Услышав свое имя, Аннеке с любопытством посмотрела на собеседников.
— Восемнадцать.
— И незадолго до этого умерла ее мать?
— Да, мосье… В Оденарде, я вам уже сказал… Он прислушался к шуму мотора, посмотрел на берег, подошел к брату и что-то ему сказал. Хуберт приглушил двигатель: баржа подходила к железнодорожному мосту.