Дитя погоды (Синкай) - страница 89

— Но ведь если я вернусь, то погода снова!..

— Пускай! — заорал я что есть сил.

Хина изумлённо смотрит на меня. А я уже всё для себя решил. К чёрту всё — я даже против Бога готов пойти. И я знаю, что скажу ей:

— Пускай! Хватит! Ты больше не Солнечная девушка!

В распахнутых глазах Хины я вижу отражение сверкающих молний. Мы пролетели через толщу облака, сотрясаемого громом, и теперь падаем ещё ниже. Перед глазами сияет панорама Токио.

Я протягиваю руку — к Хине и городу — и кричу. Да, теперь я знаю правильные слова.

— Не надо больше разгонять тучи! — Я заметил слёзы на глазах Хины. — Ты лучше ясного неба! Мне оно не нужно, если есть ты!

Крупные слёзы сорвались с её глаз, ветер подхватил их и бросил на мои щёки. Слёзы Хины меняют меня, как дождевые капли меняют поверхность лужи, создавая рябь.

— Пусть погода... — И наконец моя рука... — ...останется ненастной! — ...вновь схватила девичью ладонь.

В тот же момент Хина взяла другую мою руку. Теперь мы вцепились друг в друга обеими руками, и мир вращался вокруг нас. Мы крепко держались за руки и, кружась, падали вниз.

Лицо Хины было совсем рядом, я чувствовал её дыхание, а ветер играл длинными волосами, и их пряди нежно гладили мои щёки. Её глаза, из которых текли и текли слёзы, были похожи на тайный источник, известный только мне одному. Я старался запечатлеть в памяти этот образ: солнце, голубое небо, белые облака, сверкающая в солнечных лучах Хина и город внизу.

Я улыбаюсь и говорю ей:

— Теперь молись о себе, Хина.

Она улыбается в ответ и кивает:

— Да!

Мы закрываем глаза; не разжимая ладоней, прикладываем их ко лбу и молимся про себя.

Наши души, тела, голоса и любовь говорят об одном.

«Живи».

 

Кажется, где-то далеко прогремел гром.

Меня вели к патрульной машине, и, когда я резко остановился посреди дороги, детектив с «утиным носом» подозрительно оглянулся в мою сторону.

— Ну, вы чего... — хмуро проронил он.

Я не обратил на него внимания и посмотрел вверх.

На послеполуденном небе собирались толстые тучи. Я бросил взгляд на крышу заброшенного здания. Холодный влажный ветер трепал кусты наверху, срывал с них листья и уносил в небо.

— Не останавливайтесь, шагайте вперёд.

Он потянул мои руки за сковывавшие их наручники, но я по-прежнему смотрел на тории. Один из полицейских выбежал за Ходакой на пожарную лестницу, но, когда вернулся, сообщил, что на крыше мальчика нет. Все решили, что он сбежал, и полиция даже сейчас прочёсывает этот квартал. Но мне всё-таки кажется, что Ходака по-прежнему там. Почему-то я был как на иголках. В горле ужасно пересохло, по коже бежали мурашки. Странное ощущение возникло где-то в ступнях и разливалось по всему телу — меня беспокоило предчувствие чего-то.