- Хорошо... И что было дальше?
- Дальше? - голос Дакоты разом потух. - А дальше, как только 'Грязезубка' встала на прикол, прилетела какая-то хрень и разнесла её на атомы... вместе с астероидом и складом...
- Ничего не понял, - я недоуменно тряхнул головой. - Какая ещё 'хрень'? Ты вообще о чём? Вы что, с кем-то вступили в бой?
- Не было никакого боя, - девушка явственно всхлипнула. - Нас тупо расстреляли с максимально возможной дистанции. Мы до последнего момента так и не увидели - кто это сделал.
- Подожди... Так это что, была засада на 'Гадюк'? Вас специально подставили?
- Нет, - Дакота нервно дёрнула оголённым плечиком. - Просто противник оказался на класс... а то и на два лучше.
Ого... На класс выше наёмников может быть только армия. Наёмник умудрились влезть во что-то такое, куда соваться, совсем не стоило... И раз Дакота до сих пор жива и на свободе, то...
- Это был рейдер ВКС САР?
- Угу, - девушка явственно вздрогнула и ещё крепче прижалась ко мне. - Эта сука проявилась только тогда, когда полностью раскатала 'Грязезубку' и решила добить выживших... - резко отстранившись, Дакота требовательно посмотрела мне в глаза. - Вот скажи, Овсянкин, какой нужно быть сволочью, чтобы расстреливать беспомощные спасательные капсулы?
- Не знаю, малыш, - я притянул девушку обратно к себе и крепко обнял. - Но пережив на Поскони две орбитальные бомбардировки, уже мало чему удивляюсь. Я, конечно, тогда был слишком мал, чтобы всё понимать, но звучащие по всем каналам слова о том, что ВКС САР прилетели освободить нас от тирании Императора, запомнил хорошо. Как и то, что в отличие от городов ни один военный объект Планетарных Сил Обороны, так и не пострадал. Мало того, ни одна бомба даже близко от них не упала. Зато десятая часть населения была на совесть перемешана с землёй... Так что выводы делай сама. А как по мне, так все их красивые лозунги: 'Свобода. Равенство. Братство', работают только для своих. А для всех не согласных, у них есть снаряды с ядерной начинкой...
Заливаясь соловьём и обличая соседнее государство во всех явных и не явных грехах, я не забывал, в первую очередь отслеживать состояние Дакоты. Нужно было срочно отвлечь её от пережитой трагедии. И я, включив на максимум своё красноречие, попытался выжать из ситуации всё что возможно. Главным было не то, что я говорю, а как я это делаю. Даже если слова имели яркую эмоциональную окраску, проговаривать их нужно было монотонно и убаюкивающее неторопливо...
- Овсянкин, хорош трындеть, - прохладная ладошка закрыла мой рот. - Я уже давно пришла в норму. О'Харра не зря кушает свой хлеб...