— Ужасная трагедия. Вы не представляете, как мне было плохо, — запричитала Ярослава. — Я жила, считая дни. Сдался мне этот Париж! Я так хотела обрести сестру, а вместе с ней и семью, а тут такое… Господи, немудрено, что сердце Ирины Аркадьевны не выдержало. Скажите, а еще неизвестно, кто убил Ольгу?
— Нет, — покачала я головой. — Подозревают тут одну женщину, но она не при чем.
Ярослава с удивлением посмотрела на меня.
— Есть подозрение, что Ирина Аркадьевна тоже не своей смертью умерла, — огорошила я собеседницу. — Ее отравили лекарствами. — Дернул же меня черт так сказать! Результатов экспертизы еще не было. Это всего лишь было предположение, Степино предположение, но мне как-то надо было защитить Алину. — Сделать это подозреваемая не могла — она сейчас находится под следствием, взаперти. Значит…
— Ничего это не значит, — перебила меня Ярослава. — Лекарство могло иметь пролонгированное действие. Или Ирину Аркадьевну убил сообщник этой дамы. Кстати, как ее зовут, эту женщину?
— Какая разница? — насупилась я. — Эта женщина невиновна. Ее назначили крайней.
— Вы так думаете?
— Уверена. Просто ее нашли над телом Ольги. Она нашла ее, понимаете? И автоматически попала в подозреваемые.
Ярослава нервно передернула плечами.
— Мне кажется, зря я сюда приехала. — Наткнувшись на мой удивленный взгляд, она пояснила: — Я к тому, что вдруг кто-то положил глаз на наследство господина Матье. Ведь со мной тоже могут что-то сделать?
— С вами?
— Я ведь сказала, что прихожусь Ольге родной сестрой и…
«Ах, вот она о чем! — догадалась я. — Бедняжка, неприятности ей, может быть, и гарантированы, но только не деньги. Завещание господином Матье составлено таким образом, что после Ольги все имущество отойдет государству».
— Но вы ведь никому не успели об этом сказать? Только портье? Гмм… и мне.
Язык мой враг. Ярослава изменилась в лице, став белее белого. Испугалась? Неужели она могла подумать, что я могу лишить ее жизни? Мне даже смешно стало.
— Я думаю, что вам нечего бояться, — уверено сказала я.
— Я не боюсь. Мне терять нечего. Я так и не обрела семью, и плакать по мне некому. Одна на белом свете: ни мужа, ни отца, ни матери. И наследство мне без надобности. Сама зарабатываю. Извините, мне как-то не по себе, сердце защемило. Наверное, я только сейчас осознала, что произошло.
— Может врача вызвать? — предложила я. — Вам действительно плохо?
— Тоскливо. Душа рвется. Я прилягу, постараюсь уснуть.
Меня дипломатично попросили выйти — намек я поняла.
— Да, я ухожу. Но вы спускайтесь к ужину. Познакомитесь с постояльцами гостиницы. Все они наши соотечественники. С ними вам не будет одиноко.