Я присел и внимательно осмотрел порог и скудное пространство за ним. Здесь был след. Слипшаяся в лохмы книжная пыль плотно сидела справа и по центру. Но слева пыли не было. Я вытянулся на цыпочки и даже подпрыгнул, неловко взмахнув фонарём. Да. Слева виднелись пустоты, по которым можно было пройти.
Я шагнул внутрь и первым делом освободил от шпингалетов вторую створку дверей. Потом отмычкой «запер» замок снаружи, соединил половинки дверей и закрыл дверь. Вернул шпингалеты в исходное положение. Теперь снаружи невозможно догадаться, что кто-то пробрался внутрь. А выйти смогу тем же шпингалетно-створчатым способом…
Лаборатория показалась убогой: огромный стол и две лампы над ним. Шкаф, по виду очень тяжёлый, батарея пустых полок. «Студент закончил работу, — подумал я. — Провёл опыты и замёл следы. Но сам прибор вполне мог где-то тут спрятать…»
«Понятно, что „где-то“, — съехидничал Демон. — Не поставит же он его в шкаф?!»
По-хозяйски окинул взглядом обозримое в свете фонаря пространство, пытаясь сообразить, где может лежать таинственный прибор, и тут же присел. Под потолком загорелись лампы. Кто-то вошёл и включил свет.
Погасил фонарь и в панике огляделся: куда бы заныкаться? Но играть в прятки оказалось делом несложным: скользнув между паллетами книг, я растворился в неверных сумерках хранилища.
К столу подошли мои утренние знакомые: Крецик (хорошо запомнил его физиономию из личного дела) и студент. Оба без капюшонов. Рослые, сильные, уверенные в себе. Крецик гораздо старше, но бородёнка и очки студента делали их почти ровесниками.
Рецидивист бросил на стол два свёртка. В одном из них что-то заворчало, а сам свёрток шевельнулся.
Студент включил лампы над столом, осмотрел шкаф и распахнул створки. В ярком свете заблестели тумблеры, кнопки, рубильники, индикаторы. «Гардероб» оказался предметом купли-продажи, тем самым прибором, который студент сватал рецидивисту.
«Как же они его вынесут?» — подумал я.
— Это и есть бленкер смерти? — неприятным голосом осведомился Крецик. — А побольше экземпляра нет?
То, что эта парочка до сих пор разгуливала на свободе, могло означать только одно: ГПУ ведёт дело in vivo, а я, полный кретин и редкостный даун, ставлю под угрозу работу оперативников. От следующей мысли я и вовсе похолодел: ещё немного совпадений и меня зачислят в сообщники! Почему нет? Моё присутствие в столовке легко объяснить не выполнением лабораторной работы, а тем, что стоял на стрёме. Кошмар! И ведь просили, приказывали: забудь и не вспоминай!
«Так тебе и надо!» — злорадно ухмыльнулся Демон.