Алекс стоял в дверях ее комнаты. Его лицо, как всегда, немного повернуто в сторону. Со шрамами или без, он был настолько красив, что у Милли подкосились колени.
— Здравствуй, — еле выдавила она из себя.
Алекс такой красавец, а она стоит в халате из шкафа. Захочет ли он ее такой? По его лицу угадать было сложно. Но вот он протянул руку, и Милли задрожала. Это был еще один шаг, за которым не будет дороги назад. Сегодня она уже испытывала это чувство. В церкви.
— Тебе страшно? — спросил Алекс почти нежным голосом.
— Немного, — призналась Милли.
Алекс поджал губы и кивнул.
— Я постараюсь все сделать быстро и безболезненно.
Прозвучало так, словно Милли пришла на прием к хирургу. Нет, совсем не так она это представляла.
— Очень мило с твоей стороны, — сказала она, не найдя других слов.
От ухмылки на лице Алекса натянулся шрам.
— Это все, что я могу обещать, Милли. — Он покачал головой. — Прости.
Он притянул ее к себе, и сердце Милли чуть не вырвалось из груди. Они ведь даже не целовались. А сейчас им предстоит вступить в интимный акт, который люди называют сексом. Милли была напугана, но в ней уже горела искра желания. Искра, которая может разгореться в пожар, если Алекс будет с ней нежен.
Милли знала, что ее влечет к нему инстинктивно. Ее тело реагировало, когда Алекс рядом. Зато он был совершенно в ней не заинтересован. По крайней мере, так казалось Милли, когда она шла за Алексом из своей комнаты вверх по лестнице в его спальню. В голове крутилась фраза Филиппа: «Как я могу хотеть такую, как ты?»
Алекс открыл дверь в спальню и замер.
— Какого черта?
Милли посмотрела внутрь, и глаза ее округлились. Комната была залита светом свечей, стоящих повсюду — на комодах, полках и прикроватных столиках. У кровати в ведерке со льдом охлаждалась бутылка шампанского.
— Алекс, прошу тебя, прости, — прошептала Милли. Она не знала, какой реакции ждать от Алекса, и была ошеломлена. — Думаю, это Анна.
— Думаешь? — саркастично переспросил Алекс, и Милли покрылась пунцовым румянцем.
— Я бы такое не сделала.
— Не сомневаюсь.
Милли не знала, что стоит за этим ответом — ирония или обида. Тем временем Алекс отпустил ее руку и вошел в спальню. Он стал тушить свечи пальцами, и те, издав короткое шипение, угасали.
— Может, оставим хотя бы одну? — попросила Милли.
— Я предпочитаю полную темноту.
— Ну, пожалуйста. Я не хочу споткнуться и рухнуть на пол.
Рука Алекса зависла над последней свечой. В воздухе стоял терпкий запах дыма.
— Хорошо, — коротко сказал Алекс и отошел в сторону.
Милли смотрела на него почти в полной темноте. Ее сердце выпрыгивало из груди, ноги подкашивались.