Тогда, на какой‑то момент, он не смог удержаться. Слишком сильно было желание дотронуться до нее. Тогда ему показалось, что все может измениться. Но каким же он был дураком. Ведь даже если в ней загорелась искра желания, к чему это приведет? К тому, что она будет жалеть его. Она, его жена, из всех чувств способна лишь на жалость к нему.
Тяжело вздохнув, Алекс отвернулся к окну и стянул с себя трусы‑боксеры. Затем он лег на кровать рядом с ней и заметил, как Милли вздрогнула. А ведь он ее даже еще не коснулся.
Она была натянута, как тетива на луке. Даже пальцы Милли были сжаты в кулаки. Но в этом было даже что‑то манящее. Ее бледная, золотистая в свете свечи кожа. Ее худое и хрупкое тело. Ее маленькая грудь, тонкая талия, стройные ноги. Для своих пропорций Милли была сложена идеально.
Алекс жаждал коснуться ее. Он сгорал от желания изучить каждый миллиметр ее тела руками, губами, языком. И ему не терпелось, чтобы Милли сделала то же с ним. Но это было невозможно. Ей неприятно даже лежать с ним рядом, не то что исследовать его, как атлас.
И все же Алекс не мог просто забраться на нее, как матрос после долгого плавания. Он аккуратно положил руку на бедро Милли. Ее кожа была как прохладный бархат. Милли задержала дыхание. Тогда он провел пальцами от ее ног к груди, идеально заполнившей его ладонь. Большим пальцем он провел по ее острому розовому соску. Милли вновь задержала дыхание и прикусила нижнюю губу.
Алекс не знал, что думать. Не может же быть, чтобы ей было приятно. Для Милли это не больше чем тест на выдержку. А ее соски напряжены от волнения, а не от возбуждения.
Когда Алекс убрал руку, тело его уже пульсировало от страсти. Прошло слишком много времени с тех пор, как он был с женщиной. И он знал, что не сможет выдержать долго. Но сейчас это играло ему на руку. Ведь он уже предложил Милли закончить все как можно скорее, и она охотно согласилась.
Он встал на локти и оказался над ней. Глаза Милли были закрыты. Значит, он действительно настолько ей противен. Как он мог допустить мысль, что из этого брака может что‑то получиться?
Но вот Милли открыла глаза и снова прикусила нижнюю губу. Она смотрела прямо на него.
— Ты не хочешь начать?
Алекс, испытавший вдруг чувство ненависти к себе, резко кивнул.
— Хочу. — Он раздвинул ей ноги коленом, но только слегка. На большее она не давалась. — Милли, ты могла бы немного расслабиться? — хрипло попросил Алекс.
— Прости, — ответила Милли так нежно, что у него кольнуло внутри. — Я просто… — начала она, но как будто не нашла слов. Алекса пронзило чувство вины. — Я подумала, что…