Его руки, ноги, ступни… всё было привязано к чему-то.
Каждая часть его тела была обездвижена.
Когда понимание этого отложилось в сознании, Блэк издал низкий гортанный рык. Он оскалил зубы, как наполовину осознающее, наполовину разумное животное. Он ничего не мог с собой поделать.
Он не помнил, чтобы чувствовал себя так.
Он не помнил, чтобы ощущал столько злобы.
Он не помнил, чтобы когда-то бывал настолько сердитым — и это ещё до того, как он осознал своё текущее положение, и тем более то, кто его похитил.
В какой-то момент он вспомнил про свою жену.
Его жена.
Он впервые замер, тяжело дыша, моргая; перед глазами всё расплывалось.
Кто бы его ни захватил…
Gaos, у них его жена.
Они настолько тупы, что доставили его к его жене.
Боль рябью прокатилась по нему, превратившись в глубинную ярость, превратившись в жидкий огонь под его ногами. Более насыщенная, более органичная расчётливость распаляла тот чёрный огонь, затапливая нижние структуры в его свете. Ему хотелось взреветь. Вдалеке он видел их… хлопающие чёрные крылья. Длинный, змеевидный чёрный хвост хлестал туда-сюда, перерезая оковы, ослабляя их, заставляя металл трескаться и плавиться.
Он почувствовал, как оковы начали поддаваться…
Вокруг него раздались панические вопли.
Они звучали как животные.
Они даже сильнее походили на животных, чем он сам.
Он слышал их всюду вокруг себя, испуганно тараторивших, визжавших как мартышки, пока они паниковали. Огоньки бешено запрыгали, когда они отреагировали на чёрный огонь, отреагировали на жар, вспыхнувший под его кожей, на хлопающие крылья, на хлеставший мускулистый хвост…
— Вколите ему успокоительное! — закричал один голос.
— Но они сказали…
— ПОСМОТРИ НА НЕГО!
— Вколи ему всё, что есть! Если он освободится, он нас всех тут поубивает…
— Вы это видели? Просто запредельно. Что это, чёрт подери, такое… это…
Голоса повышались и кричали, мартышки возбуждённо прыгали, визжа друг на друга. Блэк чувствовал, как расправляются его крылья, как жар исходит из-под его ног.
Он чувствовал, как жар ударил по ним по-настоящему, затопив его грудь и шею вулканическим приливом.
Он разорвёт их на куски.
Он вырвет ошмётки их плоти.
Он обглодает их кости, крича во тьму, пока они не принесут ему его жену. Он сделает так, что у них из ушей пойдёт кровь, а мозги превратятся в желе.
Он будет кричать, пока они не потеряют сознание.
Каждый мускул его тела напрягся против металлических оков, против более мягких оков, удерживавших его горло и живот. Он чувствовал, как этот чёрный огонь воздействовал на саму его кожу. Он ощущал каждую молекулу; каждое скопление мышц, окружённое плотью; само устройство его лица. Он чувствовал, как он меняется, изменяется под жидким металлом и камнем, поднимавшимся из колонны под его ногами.