— Тепленькими! — добавил начальник полиции.
— Пожалуй, это будет самым правильным, — рассудительно сказал Турин.
* * *
Вечер землянин, как обычно, провел в пансионе, но прежде, чем подняться в свою комнату, заглянул в подвал, где хозяйничал гоблин-прачка по имени Ширк.
— Твое платье готово! — Ширк улыбнулся во все свои тридцать шесть зубов.
Иван развернул на диво хорошо вычищенные брюки и рубашку, снова сложил их и полез в кошелек за мелкой монеткой.
— Не надо, мастер! — замахал руками Ширк. — Я всего лишь сделал свое дело!
— Я не про штаны, я о моей просьбе, — сказал Иван и почти насильно вложил монетку в руку гоблина.
— А! Я и забыл! — театрально хлопнул себя по лбу парень. — Было, да, было!
И добавил, нахмурившись:
— Эх, мастер, я полон сомнений! Светлые сестры говорили, что это нехорошо. Я верю тебе, мастер, но вижу, что моя помощь не принесет тебе счастья. Этот путь не для людей, даже таких странных, как ты.
— Клянусь тебе, что отдам это именно светлой сестре, — торжественно сказал Иван. — И то лишь в том случае, если другого выхода не будет.
— Хорошо, — и гоблин достал из-за пазухи крохотный холщевый мешочек. — Бери, но не сдержишь слово — пеняй на себя!
Иван хмыкнул: угроза молодого гоблина только на первый взгляд выглядела комичной. Сложно сказать, на что способен этот неказистый с виду парень. И что он знает о тонких материях, которые в этом мире называются «некромансией». Но обманывать Ширка сыщик не собирался, и гоблин каким-то шестым чувством понимал это.
Наскоро поужинав, Иван заперся в комнате и принялся перелистывать дневники старого мага:
«Горы эти населены племенами гоблинов, которые постепенно возвращаются в долины из тех трущоб, где пребывали долгие столетия. Поселения зеленокожих тяготеют к речным перекатам и заводям, богатым рыбой. Управляются племена гоблинов „говорящими с предками“, чаще всего стариками, имеющими особый дар к некромансии. Однако колдовство их сильно отличается от всего, что известно в отношении темной магии. Несмотря на общую дикость гоблинов, обряды их гораздо менее кровавы, чем практиковались некогда в эльфийских домах Водораздела. Обряды гоблинов зиждутся не на крови, а на более тонких вибрациях, принадлежащих к сфере знания, а не действий. Гоблины уверены, что умершие даруют им удачу на охоте, сообщая „говорящим с предками“ о местах, где можно найти добычу. Они также считают, что слишком плотная связь с мертвыми опасна, так как в ткань живого мира просачиваются энергии более разрушительные, чем энергии огня и ветра. Гоблины боятся „говорящих“ и позволяют им столько власти, сколько можно представить у дикарей. Но слишком много „говорящих“ — беда для племени. Поэтому всех мальчиков, которым исполняется пять лет, испытывают „дорогой предков“. Если среди детей обнаружится несколько „говорящих“, оставляют лишь одного, рожденного в более уважаемой семье, остальных бросают на растерзание диким зверям. Убить „говорящего“, даже столь юного, гоблин боится, считая лучшим способом избавиться от беды — лишить малыша заботы и покровительства племени. Пока в горах не начали появляться первые переселенцы, это означало верную смерть, но сейчас многие из таких изгоев выживают, будучи подобранными путешественниками или купцами».