— Вау, раз уж ты так ошеломлен моей неотразимостью, я возьму своего старого приятеля Арамуса и уложу его спать. Дай знать, если я понадоблюсь. Или даже лучше, если Фиона будет нуждаться в создании большего комфорта, — после сказанного Сет нахмурился и встал рядом с Арамусом, перекинув его через плечо.
Солус хотел нанести удар и стереть ухмылку с лица Сета, но Эйнштейн положил руку на его плечо и тихо произнес:
— Хватит, солдат. Контролируй себя. А ты, Сет, не будь мудаком, — так как эти слова сказал худощавый, обычно застенчивый и спокойный киборг, этого было достаточно, чтобы остановить обоих.
Сет, явно огорченный, опустил голову.
— Извини, старик. Мой комментарий был неуместен. Я не трону твою леди.
Солус кивнул, и Сет зашагал прочь со своей ношей.
— Все в порядке, Солус? — спросил Эйнштейн.
На кончике его языка вертелся ответ «да», но, опустив плечи, Солус пробормотал:
— Нет.
— Давай прогуляемся до мостика, чтобы проверить системы, и все обсудим.
— Я и так нахожусь в прямом контакте с кораблем, — ответил Солус, но все же последовал за киборгом.
— Я знаю, что ты, как и я, можешь удаленно управлять судном, но мне нравится, когда кто-то рядом с ручным управлением в качестве меры предосторожности. Никогда не знаешь, какая новая технология попадет в руки военных.
Оказавшись в центре управления, Солус сел в кресло и наклонился, закрыв лицо руками.
— Со мной что-то не так, — признался он, прежде чем Эйнштейн успел что-то спросить.
— Ошибка? Твоя внутренняя диагностика определила точную причину?
Солус криво усмехнулся.
— Нет. Моя система ничего не обнаружила. Проблема с моей человеческой стороной. Точнее, с моими эмоциями.
— Понимаю. И что именно с ними не так?
— Я их ощущаю.
— Это нормально.
Рассерженный, Солус поднял голову, чтобы окинуть Эйнштейна злым взглядом.
— Нет, ненормально. Не для меня. Последние несколько лет после освобождения я провел в совершенном контроле. А за последние несколько дней я неожиданно почувствовал, будто внутри меня живет кто-то еще, который иногда берет меня под контроль, заставляя делать и говорить то, о чем раньше я и думать не мог.
— Для начала, мне очень не хочется тебя огорчать, но ты всегда обладал эмоциями. Если нет, то откуда брался гнев? Ненависть к людям?
— Моя ненависть была логическим результатом их обращения со мной.
У Эйнштейна отвисла челюсть. Затем он фыркнул.
— Ты что, совсем ничего не понимаешь? Гнев — это чувство. Как и презрение. Веселье. Привязанность. Наряду с целым рядом других выражений, которые, по моим наблюдениям, ты постоянно применял.