Стараюсь сдержать ярость, все эмоции, но это практически невозможно. Он просто ублюдок. Я официально попала в ад, а Драко — сам дьявол.
Драко убирает пистолет обратно в футляр и отсылает Бэйна с ним прочь.
Кожу жжет в месте укола.
Хочется почесать его, но я этого не делаю — не нужно привлекать к себе еще больше внимания.
— Давайте закончим есть, — говорит Драко, садится на место и смотрит на свою мать.
Она изучает своего сына и словно спрашивает себя, как он стал таким.
Бедная женщина.
Она воспитала монстра и, вероятно, даже не поняла этого, пока не стало слишком поздно.
Пока все едят, я наблюдаю, как Драко говорит со своей матерью о планах на завтра. Он так уверен в себе, что это бесит меня. Его волосы снова падают на лоб, и я хочу отрезать их ножом, который он держит.
Когда он поворачивает голову и встречается со мной взглядом, я понимаю, что слишком долго смотрела на него. Он указывает на мою тарелку.
— Ешь свою еду, Джианна. Я бы не хотел, чтобы ты снова голодала, — ухмыляется он.
Схватив вилку, я сжимаю ее в руке до тех пор, пока не чувствую, как она впивается мне в кожу.
Чувствую небольшое жжение, но оно не причиняет мне такой боли, как следовало бы. Я смотрю на свой безымянный палец, на светлую линию на нем. И чем дольше я смотрю на него, тем более размытым становится мое зрение.
Но я ем и делаю вид, что все в порядке.
* * *
После того как ужин закончен, мужчины покидают столовую и отправляются в сторону коричневого сарая. Предполагаю, что это их место для тусовки, где они курят и хвастаются, доставая Роналдо.
Драко встает со своего стула и уходит, оглядываясь на меня один раз, перед тем как выйти.
Франческа также спешит уйти, и я вижу, как она бежит по коридору за ним.
В столовой остается только его мать и я.
Я допиваю свое вино, чертовски хорошо зная, что оно мне нужно, чтобы расслабиться и, надеюсь, хорошо выспаться. Его мать уже закончила есть, но ее внимание сосредоточено на мне, и я чувствую себя не в своей тарелке.
Допив вино, я встаю, решив немедленно уйти. Когда я придвигаю свой стул к столу и направляюсь к двери, она зовет меня:
— Подожди... — Она медленно встает, и ее седые волосы колышутся, когда она идет в мою сторону. Оказавшись в шаге от меня, она хватает меня за плечи и смотрит мне прямо в глаза. — Я хотела подождать, пока он уйдет, чтобы сказать это. Слушай меня внимательно. — Ее глаза такие же карие, как у него, но гораздо добрее. — Отдай ему себя, если хочешь выжить. Это так просто. Не будь такой упрямой. Он все равно в итоге выбьет из тебя это упрямство, а затем избавится, как только почувствует, что победил. — Она вздыхает и качает головой. — Мой сын может быть трудным в обращении и еще труднее найти у него сострадание, но он такой не без причины. Он может казаться холодным, но если кто-то сможет копнуть глубже, прикоснуться к его душе, может быть... ну, может быть, он изменится.