Гримасничающий, в белой одежде, которая чуть не падала с исхудалого тела, тот стоял перед ним, и голос его звучал в ушах Дюпюша.
«Во Франции его упрячут в сумасшедший дом! — твердил он про себя, чтобы успокоиться. — Он безумец, это же совершенно ясно!»
Его представление о географии мира обогатилось сегодня новым открытием: широкая река впадает в Тихий океан, и надо плыть долгие недели вверх по ней, прежде чем на берегу покажутся деревянные здания АОКЭ. Пот смешивается с чернилами. От колик лечит индеанка, которая родила ребенка…
«Она лучше вас всех…»
Почему Лами сказал ему это именно сегодня, когда он сблизился с маленькой Вероникой? Интересно, какой вкус у чичи? Индеанки жуют зерна маиса, потом эта кашица, разбавленная водой, бродит…
— У нас сегодня равиоли! — объявил официант.
— Давайте! Только расплачусь завтра, хорошо?
Послышался гудок: пароход, на борту которого едет Лами, входил в канал. Через две недели он придет в Ла-Паллис. Там, конечно, будет дождливо и холодно.
Сейчас февраль, а в феврале во Франции еще зима.
— Стаканчик молодого вина?
— Пожалуй.
Надо было во всем разобраться, выбрать определенную линию поведения и держаться ее во что бы то ни стало.
Иначе…
Прошло три месяца, в Панаме наступило самое жаркое время года. В кафе Монти затянулась вечерняя партия в белот. Бармен дремал за стойкой. Все сидели без пиджаков. Фернан был в подтяжках и напоминал собой рабочего, отдыхающего воскресным утром.
Кристиан Коломбани играл в паре с Дюпюшем, который только что объявил терц и белот.
— Козырь и козырь, туз и старшая десятка!..
Эжен подсчитывал и записывал очки. Кристиан только что побывал у парикмахера, и его темные, как никогда тщательно подвитые волосы распространяли сладкий запах духов.
— Кстати, Джо… — начал Кристиан, сдавая карты.
Дюпюш сразу понял, в чем дело, потому что братья Монти как по команде приняли деловой вид.
— Я хотел спросить тебя… Ты не будешь против, если я приглашу твою жену на праздник в морском клубе?
Дюпюш ответил спокойно, невозмутимо и совершенно естественно:
— Нисколько.
Ответ прозвучал так, что все засомневались, не притворяется ли Дюпюш. Но он не притворялся. Игра продолжалась, хотя Кристиан и заторопился: ему надо было еще успеть переодеться и предупредить Жермену — праздник должен был состояться в тот же вечер. Как только набралась тысяча очков, он поднялся из-за стола, едва скрывая нетерпение.
— Сколько с меня, Фернан?
— Два круга. Стало быть, восемьдесят сантимов.
Конечно, расплачивались они не сантимами, а американскими центами, но между собой всегда называли центы сантимами, как это принято у панамских старожилов.