— Грустишь, Пюш?
— Нет, просто думаю.
— Держу пари, что о жене!
Неужели и она что-то знает? Возможно. Но это было бы чересчур. Дюпюш не хотел выглядеть смешным.
— Дай горчицы, — сказала она негру, который положил горячую сосиску между двумя кусками хлеба. — Побольше!
Вероника обожала все острое, соленое, наперченное, пряное.
— Знаешь, Пюш, что нам надо сделать? — Она с глубокомысленным и забавным видом морщила лоб. — Перебраться в Колон. Вы с женой живете в одном городе, но на разных квартирах. Это нехорошо. На жизнь можно зарабатывать и в Колоне.
Переехать на другой конец канала в Колон или Кристобаль?
Кристобаль — это американская зона порта, а Колон — панамский город. У Жефа там гостиница. И там же находится пресловутый квартал, где среди женщин есть и дюжина француженок.
Когда прибывают американские корабли, на колонские улицы устремляется тридцать тысяч матросов сразу.
Почему-то Дюпюш вспомнил Вашингтон-отель, его десятидолларовые номера и парк с бассейном.
— Почему тебе хочется в Колон?
— Не знаю. Мне кажется, так будет лучше.
Для Вероники слово «лучше», как и «хорошо», было фетишем, оно имело множество значений и заключало в себе множество понятий.
Лучше — из-за Жермены. Может быть, из-за Кристиана тоже. Из-за того, что на центральной площади Колона не будет этого огромного враждебного здания отеля…
Улица оживилась. В ехавших друг за другом автомобилях сидели только шведы: накануне в порт пришел комфортабельный пассажирский пароход из Швеции, совершавший кругосветный рейс.
Наверное, праздник в морском клубе сейчас в разгаре. Дюпюш вспомнил окруженные парком салоны у самой воды. Там сейчас танцует Жермена. И, может быть, после танца…
Он почти не испытывал ревности. Ему не хотелось быть смешным, вот и все. Он не потерпит, чтобы Кристиан и другие считали его идиотом.
— Ты не идешь домой, Пюш?
— Нет еще. Приходи за мной через час.
— Так поздно?
Дюпюш подсчитал выручку. От запаха кипящего масла у него пропал аппетит, но он все же немного поел и сел у дощатого барака. Шоферы и извозчики ужинали, запивая сосиски пивом. Утром Дюпюш совершенно неожиданно получил открытку. На ней был изображен новый ла-рошельский мол и стоял ла-рошельский почтовый штемпель.
«Знаменитому инженеру Дюпюшу,
лицемеру и временному управляющему
АОКЭ
через французского посланника в Панаме
И еще более шутовская подпись:
«Лами-ми-фа-соль-ля-си-до».
— Ты видел Веронику?
Дюпюш поднял голову.
Он думал о другом, и ему пришлось сделать усилие, чтобы оторваться от своих мыслей. Перед ним стоял молодой негр и улыбался.
— Она сейчас пошла в гостиницу с туристами — двумя женщинами и мужчиной. Взяла с собой мальчишку, Тефа, этого паршивого негра…