Я повернулась к двери и даже нащупала ручку, как вдруг… Накатило…
Накатило резко и внезапно, сбив с ног водоворотом эмоций. Тело порывисто сотрясли рыдания, и я рухнула на колени, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Дрянь! Какая же я дрянь! – хрипло закричала, падая на пол и сворачиваясь калачиком. – Сука! Чёртова, блядская сука!
В дверь уже колотили, но я слышала лишь отдаленные отголоски резких звуков. Лежала на полу в позе эмбриона, осознавая, какую гадость натворила со своей жизнью и в кого, по сути, превратилась.
Я и не заметила, как слетел хлипкий замок, и в ванную комнату ворвался растрепанный и испуганный папа, а за его спиной стояла залитая слезами мама.
Они опустились перед мной на колени и, взяв на руки стали убаюкивать, как маленького ребёнка. Я знала, что в душе они питали лютую ненависть ко всему волшебному миру.
– Я беременна! – всхлипывала, чувствуя, как боль стыда разрывает грудь. – Лучше бы я умерла! Я не достойна называться матерью!
– Не говори, не говори так, – шептала мамочка, поглаживая меня по волосам и даря тело руки и сердца. – Мы рядом с тобой, мы не оставим тебя и всегда будем любить.
– Мама, я даже не знаю, чей он, – шептала я, как будто находясь на последнем издыхании и пытаясь вспомнить, кто же все-таки поставил метку.
– Элизабет! – твёрдо сказал отец и взял меня за плечи, смотря сверху вниз. – Мы рядом. Послушай. Это твой ребёнок. Не этих олухов, которые… – он тяжело вздохнул, сдерживая злость. – Это твой ребёнок. И если я понял всё верно, он зачат в любви, пусть и неправильной. Ты просто не имеешь права от него избавляться. Будешь и дальше учиться в своем университете. Мы с мамой будем счастливы растить нашего внука или внучку.
– Внука.
Дрожь рыданий снова прошла по телу. Я ощущала безмерную благодарность судьбе за таких понимающих родителей. Я крепко обняла маму, и папа накрыл нас своими руками, поддерживая, помогая, даря такое забытое ощущение безопасности.
***
Я не знала от кого ребенок. Если честно и не хотела об этом задумываться. Страстное желание подержать младенца, как бы он не выглядел, затуманило разум, порой вымещая планы об учебе и работе. Но я старалась. Я училась. И с большим удовольствием носила Адама. Так я решила его назвать, помня о своем грехе.
Я любила и Мэтта и Деймона, я сама была виновата в произошедшем, но увидев как впервые кричит мой малыш, я позабыла о стыде, о грехе, о мужчинах. Передо мной было чудо природы, он как и любой чистокровный волшебник немного мерцал. Что заставило врачей в больнице нервно переглядываться.