Девушка задумалась, силясь вспомнить, о чем речь. Потом, наконец, спросила:
– Ты о том разговоре в больнице? Но это же глупо. Это просто слова, а не что-то материальное.
– Ты ошибаешься. Это очень серьезно, особенно для таких, как я. У меня был план: если ты откажешься, снова уехать. В такие места, где ничто и никто не напомнит мне обо всем этом, но теперь… – он нервно улыбнулся. – Словом, я передумал. Поэтому хочу, чтобы ты освободила меня от этой глупой клятвы.
– Ты сам себя слышишь сейчас? – Кристина недовольно сложила руки на груди. – Ты же понимаешь, что это шантаж.
– Это НЕ шантаж. Я уеду свободным и не обремененным данным тебе когда-то обязательством и смогу поступать так, как сочту нужным. Может быть, снова передумаю, а может, и нет. Это уже мое дело и моя жизнь.
– Герман!
– Что?! Разве это не справедливо?! Зачем тебе нужно, чтобы я соблюдал эту дурацкую договоренность? Для очистки совести?! Ты же знаешь, я не верю в подобные вещи. Это только попытка казаться лучше, чем ты есть на самом деле.
– Ты и в ад не веришь? – тихо спросила она.
– Кристина, ад – это здесь и сейчас. Когда-нибудь я тебе это докажу.
Его слова и то, о чем в них шла речь, пугали ее. Она замерла на мгновение, но потом снова набралась уверенности и сказала:
– Я отказываюсь снова возвращаться к тому разговору и что-то менять.
Ее взгляд упал на Германа. Он наклонил лицо, и легшая на него тень сделала стоящего перед ней человека совершенно чужим.
– Не играй со мной сейчас! Я попросил тебя по-хорошему только раз. Второго не будет.
Она снова молчала, держа паузу и глубоко задумавшись, затем вдруг ответила:
– Хорошо. Я согласна.
С неба крупными хлопьями начал опускаться снег. Мимо шли люди, спешащие по своим делам, проезжали машины. Мир жил и двигался, но между ними время, казалось, замерло.
– Согласна освободить меня? – голос Германа звучал тихо и немного хрипловато. – От моей клятвы?
– Нет. Я согласна дать тебе тот шанс, о котором ты просил в начале разговора. Или ты уже не хочешь?
До Германа будто бы не сразу дошел смысл ее слов.
– Конечно, хочу, – наконец, ответил он. – Просто, мне показалось… Почему ты вдруг так решила?
– Это лучший из двух путей, которые ты предложил. И к тому же ты ведь… – она осеклась.
«…мне очень дорог, я не готова потерять тебя снова».
– Ты ведь… – «МНЕ ОЧЕНЬ ДОРОГ!» – все равно не отвяжешься от меня так просто. Ни живой, ни мертвый.
Кристина выдавила из себя притворную усмешку. Пора было завязывать с этой душещипательной темой. Она хотела бы признаться, что до сих пор благодарна Герману всей душой за то, что когда-то он спас ее, что когда-то был ей самым близким человеком, что в ее сердце всегда занимал особое место, но момент, по ее мнению, был не подходящим. Как-нибудь потом.