Герман говорил это с таким воодушевлением, что его лицо светилось. Улыбка не сходила с губ, обнажая ровные белые зубы, притягивая взгляд к чуть удлиненным, острым клыкам. Когда-то он сказал, что это наследственная аномалия, переходящая от отца к сыну. А теперь этот полный тайн и странностей человек излучал свет ярче солнца и звал ее поехать с ним в новый неизвестный мир. Все это казалось прекрасным сном, но если вдуматься…
– Я не могу.
Повисла тишина. Казалось, что даже ветер утих.
– Что? – совсем тихо спросил он.
– Герман я не могу… Я не могу вот так бросить родителей, семью, школу. И что я им всем скажу?! Как объясню?!
– Я что-нибудь придумаю, и поверь, я умею быть убедительным.
– Но я даже языков не знаю! Куда я поеду?! В какую Европу?! Это сумасшествие! Ты просто спятил!
– Послушай меня. Я постоянно буду с тобой. Это решит все проблемы! – он старался успокоить ее и вселить уверенность, которой лучился сам.
Однако Кристина смотрела на него совершенно чужими глазами.
– Это не решает всех проблем! Герман, я не могу. Это невозможно.
Он молчал не в силах произнести ни слова. Его взгляд соскользнул с лица девушки мимо ее растрепанных ветром волос и впился в безразличную снежную гладь. Герман выглядел ошарашенным и разбитым.
Кристина несколько минут молча смотрела на него, неподвижно стоящего и вглядывающегося вдаль, затем окликнула по имени. Он взглянул на нее, отвернулся и, отойдя в сторону, закурил. Тягучий и сладкий аромат донесся до Кристины с ветром. Запах был незнакомым, не табачным.
– Что это такое?
Он не повернулся и не ответил, только слабо махнул рукой, будто говорят, что это неважно. Это и впрямь было неважно. Только что, сейчас, все рухнуло, и какая теперь была разница, что за сигареты он курит?! Кристина побрела назад к машине. Из окна она долго смотрела, как Герман медленно курит, глядя на заснеженные поля и думая о чем-то своем. Наконец, он вернулся в машину. Заведя мотор, тихо сказал:
– Я отвезу тебя домой.
– Ладно.
Больше они не сказали друг другу ни слова.
На неверных ногах Кристина зашла в дом. Поставила коробку с подарком Германа на пол, скинула с плеча сумку и разревелась. Она плакала горько, навзрыд: слезы душили, сжимая горло, а грудь рвалась на части от щемящей боли внутри. Кристина бессильно опустилась на пол, обхватила себя руками и тихонько скулила от горя, переполнявшего ее.
– Почему-ууу?! Ну, почему-у! – повторяла она, то поднимая лицо к потолку, чтобы слезы затекли обратно, то, сдавшись, давая им волю.
Сколько прошло времени, она не знала, но ручейки соленой воды иссякли, оставив тяжесть где-то под ребрами. Кристина с трудом поднялась, сняла пальто, сходила умыть лицо. Взяв вещи, она пошла к себе, чтобы разобрать сумку, которая так и не пригодилась.