– Привет, – Кристина выдавила из себя слабую улыбку.
– Кристина… – его голос звучал хрипло и слабо.
– Да, это я. Как ты? – девушка старалась придать голосу бодрость. – Выглядишь… нормально.
– Ты совсем не умеешь врать, – уголки его губ чуть дрогнули в улыбке. – Зачем ты приехала?
– Ну, вот, – она достала из сумки том Булгакова. – Начать стоит, наверное, с этого. Твой подарок, который я не успела…
– Книга. Ясно, – он прервал ее, не дослушав. – Что-нибудь еще?
Кристина сделала вид, что не смутилась от такого ответа, и продолжила:
– Мы как-то нехорошо расстались. Я много думала и хочу сказать…
– Не нужно ничего говорить. Я не люблю долгих прощаний.
Девушка молчала, не зная, как продолжить. Герман оказался закрыт, заперт, словно ворота города, держащего оборону от врага.
«Но я же не враг!»
– Ты уже знаешь, что случилось, не так ли?
Она молчала. Сложно было не догадаться. Он вскрыл вены. Доехал до дома целым и невредимым, затем набрал ванну воды и порезал руки от локтевых сгибов до запястий.
– Да, и знаешь, не могу точно сказать, зачем я это сделал. Должно быть, последней каплей была картина в моей спальне. Нужно было просто ее выбросить.
– Выбросить меня? – нескладно переспросила Кристина.
– Да, и тебя. Просто уехать, как и собирался. Далеко отсюда. Но… что-то пошло не так.
В глазах девушки заблестели слезы. Она тихонько проскулила, сдерживаясь из последних сил, чтобы не расплакаться:
– Прости меня, пожалуйста, мне так жаль…
– Не нужно меня жалеть – жалость унижает, – голос Германа казался чужим и далеким. – И не плачь. Плачут по мертвым, а мне до них еще далеко.
Она сцепила ладони, крепко сжала пальцы и проглотила плач, комом стоявший в горле.
– Обещай мне, что поправишься и больше так не сделаешь.
– Ты об этом? – он показал глазами на бинты. – Моя радость, это – мое право. Никто не мешал тебе делать выбор, когда я звал тебя уехать со мной. Значит, и ты теперь не мешай мне самому решать свои проблемы.
– Но это не решает ничего! – воскликнула Кристина.
– Ох, Кристина! То не решает, это не решает! Я буду рядом? Не решает. Меня нет? Снова плохо. Я начинаю разочаровываться в себе и своих методах.
Она выпрямилась и расправила плечи, уязвленная его словами.
– По-моему, ты переусердствовал.
Герман улыбнулся, глядя в ее рассерженное лицо.
– Я не пытался задеть тебя за живое. Просто хотел, чтобы мне полегчало.
– И как, получилось?
– По моим физическим ощущениям – не слишком. Но в душе мне стало значительно лучше. Надеюсь, эффект продержится какое-то время.
Кристина тяжело вздохнула и посмотрела на него прямо, не мигая.