Рядом с запачканным краем картины располагалась дверь в уборную. Кристина открыла ее, но не вошла. Кое-что остановило и заставило замереть на полушаге. Большая белая ванна на изогнутых ножках была до краев заполнена густой, бордовой жидкостью. При виде такого количества крови девушку сковали ужас и омерзение, она замерла и не могла сдвинуться с места. Вдруг кровь начала подниматься, пребывая. Густыми упругими струями она перелилась через края на пол и поползла во все стороны, стремительно покрывая кафель.
Кристина в страхе отшатнулась и захлопнула дверь, от подступившей дурноты привалилась к ней спиной. Не успела она перевести дух, как ее босых пяток коснулось что-то теплое. Девушка вздрогнула и стала отступать от двери, из-под которой быстро разливалась тёмно-красная лужа. Испачканные ступни оставляли следы на полу. Пятясь дальше и дальше, она уперлась в противоположную стенку. Больше отступать было некуда, и Кристина, широко распахнув глаза, смотрела, как следы ее ног исчезают один за другим под ползущей, как живой организм, бордовой мантией. Осталось три следа, два, один… ни одного. Девушка перестала дышать от страха. Время замерло. Кровь медленно достигла кончиков пальцев ее ног, и Кристина завопила, что было сил.
В этот момент дверь ванной не выдержала и распахнулась, обрушив на комнату кровавый цунами.
Ее сбило с ног и вынесло прочь из спальни вместе с теплым густым потоком. Вынырнув и отерев лицо, она в ужасе смотрела на гостиную, заполненную кровью, как огромный бассейн. Вдруг девушка осознала, что где-то здесь должен быть хозяин квартиры. Она позвала его – ответа не последовало. Чудовищный потоп продолжался.
– Герман! Герман!!! – она закашлялась от крови, заливавшейся ей в рот и ноздри. Зовя снова и снова, Кристина с трудом пробиралась вперед по багровому озеру, которое плескалось уже на уровне ее плеч. И вдруг она увидела его.
Герман спокойно лежал, качаясь на поверхности, и смотрел вверх. Кровь не пятнала его. Он был чист и прекрасен, словно лежащий на красном шелке дорогих простыней. Он был далек от Кристины, которая звала его, крича изо всех сил, надрывая легкие. Она шла к нему, спотыкаясь и падая, захлебываясь. Кровь покрывала лицо, заволакивала глаза. Кристина вся была в крови, и во рту стоял солено-железистый вкус.
Вдруг Герман повернул к ней лицо, и его спокойный, тихий голос зазвучал в самых ушах Кристины:
– Ничего не бойся. Иди ко мне.
– Я не могу! Я тону! Помоги мне! – темно-красные волны доходили ей теперь до самого подбородка.
– Ты не утонешь, если будешь, как я. Плыви.