– Не волнуйтесь, сеньор Альканис, скоро мы их нагоним, – заверил следопыт и пояснил: – Женщины задерживают воинов. Чтобы позволить дамам передохнуть, мужчинам приходится останавливаться, и они не могут идти быстрее.
С первыми лучами солнца испанцы снова пустились в погоню, и вскоре Пэхена наткнулся на ночную стоянку корсаров. Убедившись, что они идут в правильном направлении, дель Альканис самодовольно улыбнулся. «На этот раз пират не уйдёт от меня! Наконец-то я с ним разделаюсь!» – радовался сеньор, но второй день близился к исходу, а беглецов они так и не настигли. Расположившись возле костра, маркиз высказал следопыту своё недовольство, на что охотник спокойно ответил:
– Они уже совсем близко. Я заметил свежепомятую траву. Завтра, сеньор, вы вернёте свою жену, – заверил адмирала Пэхена.
Четвёртый день отряд Корбо пробирался сквозь заросли тропического леса. Женщины на самом деле сдерживали мужчин. Мало того, что изнеженные дамы быстро уставали, так ещё и их наряды, совершенно не пригодные для прогулок по джунглям, мешали им идти и замедляли ход воинов. Санчес не отходил от Каталины, помогая сеньорите преодолевать трудности путешествия, и Эстель заметила, что её служанка уже более благосклонно относится к корсару. Сама графиня, хотя и была окружена вниманием мужа, но всё же продолжала ощущать некоторую натянутость, появившуюся в их отношениях.
Связывая сдержанную холодность супруга с его недоверием к ней, Эстель упорно взращивала в себе собственную вину. В результате она ещё больше замыкалась в себе и мучительно отдалялась от любимого. Ей хотелось избавиться от появившегося болезненного непонимания, но вместо того, чтобы разрушить его, она непроизвольно сама и возводила эту преграду.
Со своей стороны, капитан, замечая напряжённую скованность супруги, неожиданно начал изводить себя неприятными подозрениями. Умом Тэо понимал безвыходность ситуации, в которой оказалась Эстель, но мужское уязвлённое самолюбие всё равно терзало душу сомнением относительно её любви к нему. И никакие доводы разума не могли заставить коварного змея, забравшегося в его сердце, убраться куда подальше и не царапать грудь ядовитой колючей чешуёй. С одной стороны, Тэо жгуче тянуло к любимой, с другой, её робкие взгляды вызывали в мужчине леденящую ревность, а её виноватое отчуждение ещё больше разжигало в нём досаду на самого себя и на адмирала.
Отряд прошёл большую часть пути и уже находился от деревни на расстоянии дневного перехода, но неожиданно Чейтон остановился и сделал знак воинам. Остальные индейцы тоже замерли и, жадно вдыхая воздух, напряжённо вслушивались в невнятные звуки леса.