Кюре произнес краткую проповедь, и после отпущения грехов оставалось только обогнуть церковь, чтобы оказаться на кладбище.
Там была похоронена мать, и новый гроб опустили в "ту же могилу.
Все собравшиеся подходили к нему и пожимали руку. Наконец, после того как он в последний раз зашел к Жюстин, Селерен собрался сесть в машину.
– Скажите... Извините, что вам докучаю... Может, будет лучше, если вы подпишете мне документ?
Он понял и вернулся в дом.
– У вас есть бумага?
Она уже купила пакет дешевой линованной бумаги – такую можно купить только в сельской местности. Были у нее и ручка, и бутылочка зеленых чернил.
– Только такого цвета и были.
Он составил нечто вроде арендного договора, не допускавшего иного истолкования.
– Вы ведь в самом деле сказали, что я могу здесь оставаться, пока буду жива?
– Здесь так и написано.
Она разыскала старые очки в металлической оправе и прочитала несколько строчек, шевеля губами.
– Должно быть, здесь все правильно... Вы в этом разбираетесь лучше, чем я... Спасибо вам еще раз, буду молить Бога за вас и вашу семью...
В детстве он жил здесь, в этой лачуге. У него были брат и сестра, оба они умерли в один год от какой-то заразной болезни, названия которой он так и не узнал.
Это был его мир, и другого он не знал, пока честолюбие не побудило его отправиться в Париж.
Когда он вернулся домой на бульвар Бомарше, радио гремело на всю квартиру. Марлен была готова с утра до вечера слушать музыку.
– Прости, отец...
В первые дни после смерти Аннет он просил детей не ставить пластинки, не включать телевизор. Но мог ли он требовать, чтобы они отказывали себе в этом бесконечно?
– Ничего, слушай...
– Как там было?
– Как обычно бывает в деревне.
– Пришло много народу?
– Все, кто способен передвигаться на своих ногах.
– Твой отец был известной личностью в деревне?
– В своем роде. Больше него никто не мог выпить.
– От этого он и умер?
– Вероятно.
– Тебе было очень грустно?
– Грустно снова увидеть места, где прошло мое детство.
– Там, должно быть, красиво?
– Совсем нет...
– Ты какой-то подавленный...
– Я повидал кое-кого из соучеников, которые остались там. Повидал кузнеца, который, когда я уезжал, был крепким мужчиной в расцвете лет, а превратился в седовласого старика, который ходит, опираясь на палку...
– Бедный отец!
– Надеюсь, когда-нибудь, через много лет, если вы приедете сюда, в эту квартиру, у вас не будет такого впечатления. Мне хочется, чтобы у вас обоих от вашего детства и вашей юности остались приятные воспоминания.
– Так и будет, это точно.