Нив спешилась. Все остальные уставились на нее. Там стояли и Келлег Бейкер со своим женихом – оба сгорали от нетерпения, – и Билл Детолом, которому было не по себе в дешевом воскресном костюме. Стайка девушек из семей Первых Поселенцев в венках из остролиста переживала шок, в котором не было удивления, только зависть. И Леди Дремота, чьи глаза казались огромными, как никогда.
И преподобный Спир, неподвижный, как и все остальные. Он смотрел и смотрел. Великолепие Нив умаляло его собственное. Он будто уменьшался у нее на глазах, словно тень по мере восхода солнца.
Нив повернулась к ним, улыбнулась – и увидела, как их охватила дрожь удивления, когда ее платье сверкнуло от синего до пламенного. Проходя мимо, она чувствовала, будто парит в воздухе.
Или так все и было? Теперь все казалось возможным.
Коридор был широким, с высоким сводчатым потолком, а в конце бальный зал светился светом, слишком ярким для фонарей.
Он уже был там. Нив почувствовала это даже раньше, чем услышала пение на языке из своего сна – ветер, пробегающий по кронам деревьев. И она знала, что за ней толпились жители острова; она чувствовала их тоже, но все меркло перед мерцающим сиянием, которое влекло ее вперед. Они были в прошлом, уже уходящем.
В шелковых туфельках она вошла в зал.
И увидела его.
Чувства имеют свои пределы, и мы не можем знать, насколько близко к истине то, что они открывают нам: образы, ароматы, звуки. Глядя на Мечтателя, Нив ощутила, что дошла до границ человеческих возможностей… и преодолела их. Всех остальных для нее уже не существовало.
Они тоже видели его, но только как мираж.
Возможно, они увидели человека.
Он не был человеком. Да и могла ли она поверить, что он им будет?
Она никогда не была в состоянии вообразить его, но, представляя себе этот миг, Нив думала, что будет идти к Мечтателю, что он протянет руку и она примет ее. Но как она могла подойти к нему, когда он не стоял на земле?
Он парил над их головами, среди бумажных снежинок, драгоценных стеклянных сосулек и фонарей, чьи медные цепи качались от движения воздуха при ударе его крыльев. У Мечтателя были крылья.
Конечно, были.
Он обнаружил свои черные перья там, где их зарыли. И сейчас они переливались глянцем, как в тот день, много веков назад, когда он стряхнул их, чтобы погрузиться в сон. Его черные волосы были не совсем волосами… не только. В одно мгновение они казались шкурой, в другое – перьями, в третье – яркой обсидиановой чешуей, а потом снова – длинными пышными шелковыми нитями. Он был драконом, и птицей, и волком, и орхидеей, и молнией – и человеком. Тысяча граней. Словно драгоценный камень бесконечных размеров.