– Разве можно чувствовать боль, находясь без сознания?
– Да. Только неосознанно, без возможности сообщить об этом. Но ведь если больной не кричит, это вовсе не значит, что он не чувствует боли. Чувствует! И организм сообщает об этом повышением артериального давления, что приведет к очень серьезным осложнениям. За этим следит не хирург: он ведь занят операцией, у него нет времени отвлекаться на приборы. За этим следит именно анестезиолог.
– Вот это да… – прошептала Аделе. Она слушала Джанкарло, раскрыв рот от изумления.
– Также именно в мои обязанности будет входить контроль кровопотери, – продолжил Джанкарло, довольный произведенным эффектом. – Потому что хирургу по-прежнему некогда следить за тем, что происходит даже у него под руками. Да, это именно мастерство хирурга – сводить к минимуму кровопотерю и справляться с кровотечениями, но когда ситуация выходит за пределы нормы, анестезиолог должен реагировать: с помощью лекарств или путем замещения потерянной крови. Таким образом, я буду рядом в течение всей операции. Буду следить за функционированием вашего организма, исправлять нарушения и создавать Франко комфортные условия работы… – Джанкарло вздохнул. В сердце что-то кольнуло, отчего он медлил, не в силах завершить свой рассказ. – И просыпаться потом вы будете со мной рядом, – на одном дыхании закончил он.
– В каком смысле? – также чуть дыша, прошептала Аделе едва слышно.
– Да-да, вам не придется выбирать, с кем просыпаться после манипуляций Франко над вашим сердцем, – выдыхая, усмехнулся Джанкарло.
– Я думала… В себя приходят в реанимации, – совсем растерялась Аделе.
– Именно там. В компании анестезиолога. Он следит за восстановлением… жизнедеятельности организма… – отрывисто говорил Джанкарло, стараясь сжать в кулак свою боль и не позволить воспоминаниям прорвать плотину цинизма.
Аделе внимательно изучала его лицо. Его голос и взгляд заставили ее сердце сжаться.
– Это тоже опасный этап? – интуитивно догадалась она.
В глазах Джанкарло на мгновение появилась тупая боль, отразился целый ворох мрачных воспоминаний, но он не имел права показать свою слабую точку.
– Любая манипуляция медика несет в себе опасность, – жестко произнес он, схлестнувшись в непримиримой борьбе со своим внутренним дьяволом, столько лет раскаленными щипцами терзающим его душу. – Вообще любое движение человека может привести к опасности. Потому не стоит доходить до абсурда и всего бояться. Все будет хорошо, Аделе, – уверенно произнес он, хотя внутренний мрак прочно окутал душу.
– Да-да… – согласилась Аделе. – Спасибо, вы очень мудры… Мне сейчас этого не хватает, признаться честно… Знаете, что меня еще тревожит? – застенчиво спросила Аделе. – Вы, конечно, будете смеяться… И наверно, даже удивитесь моей глупости…