Ребята смотрели в ту пору своему шефу в рот, он же был их учитель и в горных походах. Вообще тема горного туризма много значила в жизни для них и для Фридланда. Я это все мог представлять себе по их рассказам и по песням. Хотя и у меня были абалаковский рюкзак, палатка и байдарка, но специфики гор я не знал. Ну, а у них снаряжение было подобрано — жизнь же зависит. Кстати, Володя мне рассказывал, что когда они встречаются в лагерях с иностранцами, те с обалдением смотрят на их титановое снаряжение, полагая, что это доступно только миллионерам. Ну, это я понимал, у меня и у самого была походная титановая фляга для напитка. Из краденого металла, конечно.
Конечно, в рассказах о горах, которые я слышал от него, не было технических подробностей, которые легко поняли бы его коллеги-горники и альпинисты, но которые были мне незнакомы. Больше было забавных случ áев, доступных и для меня. К примеру, рассказал он эпизод, из которого непреклонно следовало, что природу не обойдешь, что ни измышляй. Делали они траверс Большого Кавказа и вышли в верхнюю Сванетию. А сваны, хоть и считается, что у них отдельный сванский язык, отличающийся от картвельского языка долин, но это все равно грузины. Но живущие не в стране винограда, а там, где в самом лучшем случае вызревают кукуруза и какие-то яблочки.
Ну, набрела Володина группа на стан сванов-пастухов. От грузинского стола, в данном случае расстеленной около костра бурки, без тостов не отойдешь. Но, как сказано выше, это было не вино, а крутой кукурузный самогон, настоянный на нечеловеческой остроты красном перце. Ребята плакали, но пили. А их руководитель пришел с жутко обожженными высокогорным ультрафиолетом губами. Он так пить не мог и поэтому свернул из куска плотной бумаги воронку и вливал напиток через нее прямо в горло. Соответственно, не было и такой резкой реакции, как у товарищей. «Но наутро мне понадобилось отойти облегчиться. И вот тут я почувствовал, что там — тоже слизистая!»
Или вот, он мне рассказывал, что при маршрутах, особенно по Памиру, они, когда могут, стараются провезти с собой в рюказаках разобранную мелкокалиберную винтовку. Все же сублимированное мясо очень надоедает, это я и сам знаю. А тут сурки близко к человеку не подходят, опасаются, но где-то метрах в двухстах вполне могут стоять на задних лапках, рассматривать. Интересно же! Для охотничьего ружья это далеко, а из ТОЗовской мелкокалиберки при зорком глазе и верной руке — вполне. И как только сурок опрокинулся и они идут к нему свежевать, так тут же неподалеку обнаруживается в совершенно ненаселенной местности абориген-горец. Сидит на корточках и ждет. Туристам нужно мясо, а ему — сало. Вытопленный сурковый жир считается у таджиков самым ценным лекарством против туберкулеза, куда более целительным, чем европейские лекарства.