Банальные «привет» или «как ты» кажутся жалкими и неубедительными. И бессмысленными. Чем больше я вспоминаю прошлое и наши взаимоотношения с Синклэром, тем отчаяннее я нуждаюсь в его присутствии.
Синклэр прочищает горло. Он переминается с ноги на ногу, словно мысль о том, что он собирается сказать, заставляет его чувствовать себе неуютно.
— Думаю, нам стоит поговорить о том, что произошло в той комнате несколько дней назад.
— Думаю, нам не стоит этого делать.
— Виктория…
— Я не могу говорить об этом.
— Но я должен знать, что произошло. Я вошел, а ты прижала ее к полу и душила.
Я хватаюсь за прядь собственных волос и начинаю накручивать на палец. Иногда эмоции так сильно переполняют меня, что я не знаю, как с ними бороться. Вот как сейчас. Я просто хочу распределить их на правильные места. Может быть тогда мне станет легче дышать.
Синклэр обхватывает мои запястья. Очень нежно, он отводит мои руки от головы. Я поднимаю голову, и вижу на его лице озадаченность.
— Я всего лишь хочу помочь тебе. Это все, чего я хочу последние полгода, понимаешь? — Его голос переходит в шепот. — Поговори со мной и скажи, что ты чувствуешь. Я люблю тебя, и чувствую твою боль.
От услышанных от него слов, я испытываю облегчение. Хочу быть значимой для него. Для Синклэра Монтгомери.
Я делаю глубокий вдох.
— О…она сказала, что я плохая мать.
После произнесенных слов, ярость начинает угасать, ее сменяет грусть. Это так нелепо. Мы с Ригэн все уладили. Но этот момент просто великолепная возможность показать, что ты можешь простить человека, но никогда не забудешь сказанных им слов.
— Виктория, — нежно говорит Синклэр, — это неправда. Ты же знаешь это, верно?
Я ничего не отвечаю.
— Она пыталась вывести тебя из себя.
Я начинаю смеяться и вытираю слезы с лица.
— Да, ну, у нее это получилось.
Внезапно я чувствую себя такой глупой.
Синклэр одной рукой нежно обнимает меня за плечо и притягивает к себе.
— Ты не плохая мать и никогда такой не будешь.
Я поднимаю голову.
— Хотя может она права. Она безумна, но некоторые безумцы — умнейшие из людей. Они говорят то, о чем другие только думают!
— Нет, — говорит он тихо, но яростно, — даже не смей так думать.
Я продолжаю говорить, словно Синклэр ничего и не сказал.
— Когда Ригэн все это произнесла, я посмотрела на свои руки и увидела, что Эвелин даже не со мной. Я отдала ее медсестрам.
— Все мамы нуждаются в перерыве.
— Но не хорошие мамы. Хорошие мамы защищают своих детей.
— Это неправда, — с горечью в голосе возражает он.
Мы молчим. Мне не надо открывать ему душу, чтобы Синклэр увидел, как сильно меня ранили слова Ригэн. Он уже внутри меня. Он итак все это видит.