Я останавливаюсь перед кабинетом доктора Кэллоуэй.
Эвелин сейчас со Сьюзэн, поэтому я не переживаю.
Меня это даже не заботит.
На самом деле, нет.
Делает ли это меня ужасной мамой? Абсолютно точно.
Мой мозг словно боец на ринге, которого сбивают с ног снова и снова словами и объяснениями. Он весь в синяках и побоях, и вот-вот готов сдаться.
Я стучу, прежде чем войти. Дверь тихо закрывается за моей спиной. Я сажусь напротив Кэллоуэй, положив руки перед собой. Сдержать нервное напряжение почти невозможно. Оно кружится надо мной, словно рой пчел, готовящихся атаковать меня в любой момент.
— Виктория, ты выглядишь уставшей, — говорит доктор Кэллоуэй, — не выспалась?
— Нет, мне хорошо спалось, — бубню я. Это полнейшая ложь, но как я смогу объяснить ей, что со временем голоса в голове становятся все громче и громче, все более агрессивными, более требовательными?
Все просто: я не могу.
— Где сегодня твой ребенок? — спрашивает она, и я замечаю беспокойство в ее глазах.
— Со Сьюзэн.
— Это хорошо.
— Почему?
— Ты сделала небольшой перерыв, — объясняет она, — передышку.
— Вам виднее, — фыркаю я.
— Каждому бывает необходимо побыть наедине с самим собой, — добавляет доктор Кэллоуэй. — В этом нет ничего такого.
— Все это неправильно.
Слова срываются с губ, прежде чем я успеваю их обдумать. После этого я перестаю контролировать, что говорю, все само вырывается из груди.
— Хорошие мамы любят и заботятся о своих детях. Не важно, как они себя чувствуют.
Я смотрю на нее с осторожностью, пытаясь найти тень осуждения. Но ничего не замечаю.
— Тебе кажется, что ты не защищаешь своего ребенка? Обещаю тебе, что Сьюзэн позаботится о ней.
— Это другое. Это просто…это…
— Что это?
От разочарования я закрываю глаза и, потерев виски, делаю глубокий вдох. Пытаюсь разобраться в мыслях и чувствах, чтобы понятно объяснить то, что имею в виду.
— Просто мне кажется, что скоро моя дочь не сможет выносить мое присутствие, — наконец признаюсь я.
— Почему ты так думаешь?
— Она постоянно плачет, — одной рукой я хватаю другую, сдерживая порыв впиться ногтями в виски, — не важно, как сильно я стараюсь, она не успокаивается. Словно…словно она ненавидит меня.
Доктор Кэллоуэй откидывается на спинку кресла.
— Уверена, все совсем не так.
Я резко вскакиваю на ноги и начинаю ходить по комнате.
— Но так и есть. Более того, когда бы я не посмотрела ей в глаза, я не вижу в них узнавания. Словно я для нее незнакомка.