— Вы не постучались ко мне.
Элис смотрит на меня с едва скрываемым отвращением.
— Я стучала. Ты не ответила.
Я прищуриваюсь.
Лгунья.
У Элис есть всего один тип интонации — покровительственная — и набор из трех выражений лица: злость, отвращение, презрение. Большинство пациентов она лечит с враждебностью, но, клянусь, она мечтает унизить меня. Возможно, я самый безобидный пациент здесь, но по взглядам, которые она на меня бросает, так не скажешь.
Я не доверяю тебе, шепчут ее пустые зеленые глаза, держись от меня подальше.
— Между прочим, ты находишься здесь достаточно давно, чтобы знать, во сколько завтрак, — продолжает она.
Мне протягивают еще один стаканчик. Утром нужно выпивать только одну таблетку, но Элис проверяет лучше, чем Кэйт. Она аккуратно заглядывает мне в рот, поворачивая мою челюсть налево и направо, словно я кукла.
Еще секунда и я бы подавилась таблеткой, когда она наконец-то отходит. Ее взгляд быстро перемещается к кроватке Эвелин.
— Одевайся. Я вернусь через несколько минут.
Как только она выходит, я слышу ее бормотание:
— Ребенку здесь не место.
Как только дверь захлопывается, я выскакиваю из кровати и прячу таблетку в моем тайнике. Обернувшись, я осматриваю комнату в поисках напоминаний о визите Уэса прошлой ночью.
Я наряжалась для него. Я смотрю вниз на пижаму и осознаю, что не помню, как переоделась. Бегу к маленькому шкафу в углу. Мое платье висит на вешалке. Прямо над туфлями.
Переодеваясь, я думаю о прошлой ночи. Все кажется слишком реальным, чтобы быть сном. Я уверена в этом. Но у меня нет весомых доказательств.
Я иду в ванную и умываюсь. Подняв голову, смотрю на свое отражение. Сейчас было бы неплохо замазать консилером синяки под глазами и нанести немного румян на бледные щеки.
Но я не могу это сделать. Весь процесс ощущается обманом, словно я пытаюсь нацепить на себя чужую личину. Не имеет значения, как сильно я пытаюсь сделать ее своей, она все равно не подходит мне.
Я уже даже не знаю, что делает меня мной.
Эвелин плачет. Я выбегаю из ванной и несусь к колыбельке.
Я туго ее запеленала, но ее ручки сжаты в маленькие кулачки, пока она потягивается. Восхитительно, что эта крошка оказывает на меня такое сильное воздействие. Одной своей улыбкой она может стереть с моего лица злость и грусть.
Не могу насытиться ее улыбкой.
Я быстро меняю ей подгузник и переодеваю ее в чистые ползунки. Закончив, я пеленаю ее, беру бутылочку с тумбочки, и сажусь в кресло-качалку. Наблюдая, как она ест, я тихонько напеваю детскую песенку. Она всегда смотрит на меня своими невероятно яркими голубыми глазами. Все ее внимание и доверие принадлежит мне, и это единственная важная вещь во всем мире. Люблю эти моменты. Когда ее крошечное тело прижато к моему, я могу слышать как бьется ее сердце. Это всегда меня успокаивает. Когда она заканчивает, я прижимаю ее к плечу и несу ее обратно.