имени действительно великого человека Генриха Сауловича Альтшулера. Перейдем лучше к тому моменту, когда я с предложениями, результатами опытной проверки на той самой двухлитровой установке и письмом от академика Хабиба Миначева пересаживаюсь в уфимском аэропорту с московского самолета на салаватский автобус. Я сам из Башкирии, в Салават впервые пропутешествовал автостопом в шестнадцать лет, написал об этом тогда чрезвычайно романтическую поэму, в которой как-то ухитрился объединить вместе образы благородного разбойника-поэта-кураиста и города Юности, Энтузиазма и Большой Химии. Сейчас не помню оттуда ни единого стиха, а тогда нравилось и мне самому, и близлежащим девицам.
Так что маршрут себе представляю заранее. В райцентре Толбазы получасовая остановка, пассажиры едят яичницу и пьют портвейн в чайной, потом из-за горки откроются беленые хатки и мальвочки украинского села Софиполь. Через Стерлитамак, другой башкирский город Юности и Большой Химии, рекомендуется проезжать побыстрее и дышать поменьше. Не столько из-за химкомбината, когда оттуда дует, так еще ничего, сколько из-за содово-цементного. Потом, перед самым Салаватом, село Аллагуват с самым богатым в республике колхозом имени Карла Маркса. Тут секрет в том, что смышленые карлмарксовцы навострились сеять самые прибыльные и урожайные культуры - подсолнечник, табак, горчицу на полях, примыкающих к салаватскому нефтехимкомбинату Номер Восемнадцать. Ничего, там, конечно, никогда не вырастет, так или иначе комбинатские выбросы все потравят - а штрафы за потраву определяют не по какому-нибудь вшивому овсу, а по прибыльным культурам, по помидорам, скажем. И силы зря на возню с этими полями можно не тратить. В общем, сообразительные такие селяне.
Приезжаю. Письмо у меня к директору нефтеперерабатывающего завода, что живет как часть этого знаменитого комбината. Он, Борис Гальперин, еще и кандидат технических наук, что для директоров того времени за редкость. Это теперь многочисленные российские университеты настолько энергично принялись за остепенение красных директоров и новых русских, что уже почти всех и обеспечили. Не все еще, правда, в академики произведены, но и работа продолжается. А тогда мужик честно сделал дисер, хотя, понятно, что совместить с дневной, а когда и ночной, директорской работой не так легко. Еще одни пример на ум приходит - это Яков Михайлович Каган, одна из легендарных фигур "Покорения Тюмени" в это ж время. Этот работал главным инженером Гипротюменнефтегаза. Можете себе представить? Контора, которая по объему проектных работ вышла за десять лет от нуля до второго после Гидропроекта места среди невоенных институтов. Не так просто, вообще говоря. Я с ним познакомился чуть позже этой салаватской поездки и до сих пор горжусь знакомством. Вот про него все знали, что он с восьми до семи работает как главный, руководит всем этим проектным штурмом, в семь едет домой, а к девяти возвращается в свой кабинет на улице Республики - работать над докторской. Не принимать готовые главы от субподрядных НИИ и ВУЗов, что вполне бы возможно при его-то положении в отрасли и городе - а работать. Думать, писать, считать. Вызывает уважение.