— Идемте ко мне, — оживилась Инесса.
Все кивнули и вошли в подъезд. Я лишь на секунду открыла дверь квартиры, чтобы забросить в коридор чемодан, и продолжила путь по лестнице вверх, что уж скрывать, совершенно бессовестно пялясь на Лешин зад.
Так, стоп! У Таньки явно что-то случилось, а я о чем думаю? С Лешей разберемся потом.
— Ну и обивка, — заметил он, кивнув на дверь квартиры Инессы.
— Классно, правда? — обрадовалась соседка.
Вряд ли стоит ей объяснять, что Леша имел в виду это розовое недоразумение отвратительным.
В квартире мы расположились в зале-студии. Я заняла высокий стул и повернулась на нем к дивану. Леша сидел, повернув голову к окну, а Ботаник выдал мне снова неуверенную улыбку.
— Слушай, хорош уже лыбиться, — не выдержала я.
— Не разговаривай так с ним, — возмутилась Инесса, подпиравшая подоконник.
— Может, кто-нибудь начнет говорить? Или мне слова из вас клещами тянуть? — проигнорировала я соседку, переводя взгляд с одного мужского лица на другое.
Наконец, Леша повернулся и начал говорить:
— В театре погибла актриса, Елена Гройсман. Пока ждем заключения о причине смерти, но, вероятно, ее отравили. За день до смерти они с Танькой подрались на генеральном прогоне. Да и, судя по показаниям свидетелей, они постоянно ссорились, делали друг другу мелкие пакости… В общем, были, мягко говоря, не в ладах. Стоит говорить, к какому выводу пришло следствие?
— Блядь! — вырвалось у меня. — Где она?
— Ивонна Сигизмундовна, — печально выдохнул Ботаник. — Я ничего не смог сделать, потому что были все основания для задержания.
— Какие, к черту, основания?
— Хватит орать, — поморщился Леша. — Я понимаю, что, скорее всего, ты забыла в данной ситуации УПК РФ, но если включишь мозги и начнешь соображать, то поймешь, что это вполне обычная мера.
— Кто ведет дело?
Ботаник кашлянул, да так, что я поняла — ответ мне не понравится. Стоит последовать совету и начать соображать. Я и сообразила.
— Сволочь! — рявкнула, вскочив со стула, и залепила Леше звонкую пощечину. — Ты задержал мою сестру?
Я замахнулась для второго удара, но запястье до боли сжала мужская рука.
— Прекрати истерику. Думаешь, я этого хотел? Но показания свидетелей, мотив, возможность — все против нее.
Он разжал руку, и я потерла покрасневшую кожу.
Ничего, я во всем разберусь. Пакостить и склочничать Танька, конечно, мастак, но убийство… Это не про нее.
— Я знаю, о чем вы подумали, — сказал Ботаник. — Но, может, не стоит вам…
Одарив его таким взглядом, что он даже мысль не смог закончить, я сказала:
— Ни вышеупомянутый УПК, ни кодекс этики, ни законодательство об адвокатской деятельности и адвокатуре не запрещают мне осуществлять защиту подозреваемого на предварительном следствии.