Снова полыхнула молния, и при её свете я ясно увидел старого моряка, тянувшего ко мне руки, то ли, чтобы обнять меня, то ли, чтобы вцепиться мне в горло. Голова его была повязана чёрным рваным платком, из-под которого свисали длинные седые волосы, в глазах отражались всполохи молний, а на сплошь покрытом шрамами лице горела дьявольская улыбка, от которой кровь стыла в венах. Это страшное видение преследовало меня в последнее время всё чаще и чаще, наверное, в награду за неоплаченные грехи, и я, конечно же, сразу узнал его.
Этого моряка звали Эндерсон Хэтч, и он был боцманом на «Касатке» – пиратском корабле, на который я попал в своё время волею случая. Он и другие разбойники, с которыми я когда-то ходил под чёрным парусом «джентльменов удачи», появлялись передо мной постоянно – днём в жутких галлюцинациях или ночью в кошмарных снах.
Я на секунду закрыл глаза и сильно тряхнул головой. После этого призрак исчез, но я был уверен, что не навсегда.
Быстро выйдя из ущелья, я оказался на широкой дороге, по которой недавно бежал от «ловцов воров». Влево от меня дорога спускалась в долину, но туда идти мне было нельзя, поскольку именно в ту сторону поскакали мои преследователи. Вправо дорога круто уходила в горы, и там я тоже вряд ли найду место для ночлега. Я ненадолго задумался, но тут вдалеке неожиданно сверкнул еле заметный огонёк.
Светящаяся точка была от меня прямо по курсу, в той стороне, откуда доносился морской прибой. С такого расстояния нельзя было понять, был ли это свет из окна какого-нибудь дома, либо кто-то просто разжёг костёр на берегу. В любом случае мне надо было идти на этот огонь в надежде, что я найду там ночлег.
Я сразу понял, что по дороге, на которой я стоял, к морю не подойдешь, поскольку она тянулась вдоль берега на некотором расстоянии. Надо было искать тропу, уходящую с дороги в ту сторону.
Я стал спускаться в сторону долины, внимательно осматривая обочину, надеясь, что набреду на тропинку, ведущую к морю. Мои глаза привыкли к темноте, и я хорошо различал очертания придорожных зарослей. Дождь лил, не переставая, и я быстро промок до нитки. К тому же, с наступлением темноты, стало холодно настолько, что мои зубы начали выбивать барабанную дробь.
И тут, пройдя по дороге уже футов триста, я вдруг увидел в придорожной растительности небольшой просвет. Это была тропинка, одна из тех, которыми пользовались в этих местах контрабандисты, и она наверняка приведёт туда, куда мне надо.
Я ступил на эту тропу и начал осторожно пробираться по ней, хватаясь руками за кусты, чтобы не упасть. Дорога довольно круто шла вниз, а непрекращающийся дождь сделал её до того скользкой, что мне стоило больших трудов удерживать равновесие. На сапоги тут же налипли комья глины, и ноги стали тяжелее трёхдюймового пушечного ядра. Балансируя на скользком склоне как эквилибрист, я уже начал жалеть о своей затее, как вдруг дорога стала ровнее, а под ногами появились камни. Я стал идти намного быстрее и скоро вышел к небольшой рыбацкой деревне, стоящей вплотную к морю.