Теперь уже все шло как по маслу. Тамара обхватила Андрея за шею, и они начали целоваться. Он моментально почувствовал острое желание. И когда Тамара сбросила с себя халат и предстала перед ним обнаженной, Андрей, не раздумывая, начал сбрасывать с себя на стул, на пол свою одежду. Смахнув покрывало на тумбочку, Тамара нырнула под одеяло; Андрей — следом. Он хотел было для начала поласкать Тамару, но она остановила его:
— Давай сразу! Скорее! Я умираю!
Андрей был в небольшом подпитии, и Тамаре это нравилось: значит, не кончит долго, а это то, что сегодня требовалось.
Он плавно, как в сметану, вошел в нее и начал неторопливые толчки, доводя ее до исступления. Когда она кончила в четвертый раз, Андрей почувствовал, что подходит, заработал быстрее и по привычке полез под подушку за тряпочкой, но ее там не оказалось. Тогда он схватил край пододеяльника, но Тамара с силой вжала его в себя, прошептав: «Можно, можно…»
После душа оба лежали довольные. Андрей заметил, как налились груди Тамары, стали большими, упругими. Раньше они были меньше. Погладив их, спросил:
— С чего это?
— Все в них идет. Детей-то нет.
— Почему?
— Из-за тебя. Помнишь, как мы с тобой первое время?
— Ну-ка, ну-ка, расскажи. Почему из-за меня? Это поклеп и не иначе.
— Правда жизни, а не поклеп. Помнишь, как первый раз было? Я тебя предупреждала тогда, что боюсь, — можно залететь. Но ты успокоил меня: дескать, не волнуйся, я в тряпочку. С этой тряпочки все и началось. Но теперь уже все в прошлом. Я тебя прощаю: сегодня ты был на высоте. — Она обняла Андрея и прижалась к его груди, целуя, подумала: «Хорошо бы возобновить такие встречи. Раза четыре в месяц, а там видно будет. Надо дать ему ключ от квартиры. Пусть приходит, когда ему вздумается».
Андрей тоже лежал и вспоминал, как все произошло в этой комнате в первый раз, когда он не смог достать презервативов, которые в то время были в дефиците. Тамара предупреждала, упрашивала: «Андрей, я боюсь! Вдруг залетим». — «Не волнуйся, — успокаивал он. — Я успею». А когда у него подошло, он вспомнил про тряпочку слишком поздно.
Теперь Андрей понимал, какую тогда он совершил оплошность и, сожалея об этом, спросил виновато:
— Я вспомнил. А что же дальше было?
— Из-за твоей нерасторопности, дорогой Андрей Васильевич, я и обрекла себя на одиночество. После аборта врач мне сказал, что детей у меня больше не будет. Два раза выходила замуж, и оба раза мужья уходили, вернее, — уточнила Тамара, — бросали меня, когда узнавали, что я не могу иметь детей.
Выслушав ее, Андрей приподнялся на локте, заговорил: