За это время он видел Анну всего один раз, когда ехал в набитом до предела трамвае на завод. Ему не понравилось, как она выглядела. Перекрашенные в темный цвет волосы заметно старили ее. Задумчивая и невеселая, Анна сидела, отрешенно глядя перед собой, нижняя челюсть отвисла, как бывает во сне. Андрея поразило лицо жены: в нем не было прежней свежести, раскованности, словно оно застыло, — Анна выглядела скверно и намного старше своих лет. Андрею было искренне жаль ее — все-таки не чужой человек. И он, взволновавшись, подумал: вот, значит, как отражаются на наших лицах такие не на жизнь, а на смерть семейные схватки. «А зачем? Зачем полезла в пузырь? Разве не знала, что я работаю всегда по настроению? Вот пришел бы как-нибудь с работы вовремя, отдохнул и все дела одним махом справил. Ведь не раз так и делал. Видите ли, ей надоело ждать. Вот и схлопотала. Сама мучается, и мне хорошего мало. Тоже выдумала: для дома я не стараюсь. А стройка в саду? Целый подвиг. Акт человеческого мужества…» Андрей вспомнил, как в дождливую, слякотную погоду, когда его друг и двоюродный брат жены уехали — им надо было на другой день, в воскресенье, выходить в первую смену, оба работали по графику, — он остался один, без подсобных, и продолжал кладку стен дома. В оцинкованной детской ванне, в которой купали Светланку, когда она была маленькой и когда они еще жили на частной квартире, теперь Андрей разводил и размешивал раствор, натаскивал на леса кирпичей и продолжал кладку без шнурка, на глазок, чтобы дело шло быстрее, чтобы не терять времени. Поспешность его сказалась: в тот день над дверью он забыл сделать сцепы, но потом поправился и дальше сцепы шли как положено: через два ряда. Усталый, голодный, растапливал затем в сараюшке небольшую, наподобие буржуйки, печурку, варил ужин и тут же валился спать. Чтобы выиграть время, домой не ездил. К ноябрьским праздникам стены были готовы. А седьмого и восьмого, опять один, выкладывал погреб. Да, милая Анна Алексеевна, ты права: дача не «для дома». Она построена для жизни. На всю жизнь. Нашу, наших детей и внуков. В нее я столько здоровья вложил, столько сил, что любое слово, которым ты старалась меня оскорбить, я принимал как вызов. Ишь что выдумала: «Ничего не делаешь для дома». Разве я мало сделал? После дачи даже смотреть не могу на любую строительную работу. Словно надорвался… Но раз ты не понимаешь этого — уеду. Уеду, и никаких гвоздей. Полина не будет корить за такие пустяки, как полка или выключатель. Хотя кто ее знает, может, и она такая? Или еще хуже. И вообще, куда ты поедешь, товарищ Андрей? К Полине? А как там с работой? Как будешь жить в квартире, где нет ничего приобретенного тобой? Зато есть Алешка. И все же… Андрей на миг представил себя в квартире Полины, и ему стало не по себе: он не мог жить там, где не овеществлен его труд — труд его головы, его рук, его души… Там все чужое. И он сам там никто. Нет, торопиться не следует. Потом, не исключено, может случиться так, что и не устроишься на свое прежнее место. Как же быть? Что делать? Сначала надо съездить туда. Уж очень долго молчит Полина. Может, нашла другого? Надо съездить. А потом видно будет. Да заодно и Анну надо проучить. Без него она поймет очень многое. А сам?