Когда они были маленькими, у мальчишек была игра: бралось заточенное с двух сторон лезвие, и двое ребят зажимали его между ладоней. Дальше нужно было давить таким образом, чтобы не поранить себя, но постараться поранить своего соперника. Естественно, лезвие было заточено не до бритвенной остроты (все-таки хоть какие-то мозги у будущих наездников в головах присутствовали), но от этого игра становилась не менее кровавой, и Кирх не слишком часто участвовал в ней. Он берег руки: ему нужны были целые сухожилия и пальцы, чтобы готовить лекарственные смеси, чтобы вычерчивать рисунки звезд и писать историю своего народа. Другие мальчишки издевались над ним, называя сопляком, и только Тьярд защищал его. У него-то ладони всегда были резанные, а он только смеялся и вечно ковырял лупящуюся коросту обгрызенными ногтями.
И вот сейчас, много лет спустя, в руках у Тьярда было совсем другое лезвие, бритвенно-острое и смертельно опасное. С одной стороны от него лежал народ вельдов, с другой — народ вельдов. А Иртан, хохоча, сжимал и сжимал ладони Тьярда, вынуждая его принимать решение, которое в любом случае так или иначе погубит этот народ. Какое решение примет Сын Неба? Наплевать на гордость и обычаи и пойти навстречу анатиай, которые в любой миг могут предать вельдов и ударить им в спину во время сражения с дермаками? Или развязать войну с анатиай и надеяться, что они успеют каким-то образом победить до того, как дермаки превратят их родину в дымящиеся руины? Что бы ни случилось, Тьярд, я буду с тобой до конца. И приму любой твой выбор, каким бы он ни был.
Плавно изогнув крыло, Вильхе пошел вниз. Кирх прижимал к себе бездвижную анатиай, стараясь при этом удержаться в седле. Тьярд опускал макто аккуратно и плавно, чтобы не потревожить раненую и не скинуть Кирха. Но разбушевавшийся ветер все равно был слишком силен, и их немилосердно трясло. Кирх выдохнул только тогда, когда тяжелые кривые лапы макто коснулись земли, их сильно тряхнуло, а потом ящер почти что без сил припал к земле, тяжело дыша и прижмурив золотые глаза.
— Ты спас нас, брат, — Тьярд похлопал ладонью по широкой шее макто. — Нас и ту, что когда-то спасла жизнь тебе. Теперь ты рассчитался, остался лишь мой долг. — Обернувшись к Кирху, Тьярд проговорил: — Давай, слезай первым и снимай нимфу. А то мне с крыльями совсем неудобно.
Кое-как спустившись по подставленному крылу Вильхе вместе с анатиай на руках, Кирх успел отстраненно удивиться тому, что макто, как всегда, не подтолкнул его крылом. Несмотря на их многолетнюю вражду, в последнее время Вильхе стал относиться к Кирху гораздо терпимее и теперь чаще всего просто игнорировал его, не пытаясь задеть или подтолкнуть, как раньше.