в качестве революционных трансформаций. Иными словами, возможно проследить ход каждой революции от гибели Старого порядка до возникновения иным образом структурированного нового порядка. Для сравнительной истории, без сомнения, справедлива максима Гегеля: «сова Минервы вылетает в полночь».
Однако необходимы более веские основания, чтобы объяснить не только почему Франция, Россия и Китай были выбраны для серьезного изучения, но также и почему все три были сгруппированы вместе как фундаментально сходные примеры социальных революций. Поскольку, согласно большинству существующих способов определения и группировки революций для целей сравнительного исследования, Францию, Россию и Китай просто невозможно свести вместе – разумеется, не все они ставятся в один ряд>[99]. Франция была примером совершившейся до XX в. европейской революции, обычно рассматриваемой как буржуазно-капиталистическая или либерально-демократическая по своей природе. В зависимости от того или иного понятийного каркаса в России произошла либо антиабсолютистская революция, либо государственно-девелопменталистская, либо пролетарско-коммунистическая революция. Ряд исследователей отнесли бы ее к одной группе с Францией, другие – с Китаем. Но никто не согласился бы, что она входит в одну группу с обоими>[100]. Дело в том, что Китай не рассматривается как нечто, что можно было бы обоснованно отнести к одному классу с Францией, поскольку французская революция была «буржуазной» или «либеральной», а китайская – очевидно, ни тем, ни другим, или в том, что Китай надо объединять в одну группу с национально-освободительными революциями третьего мира, а не с какими-либо европейскими революциями.
Однако исходной посылкой этой работы является то, что Франция, Россия и Китай продемонстрировали важные схожие черты старых порядков, а также революционных процессов и их результатов – более чем достаточные, чтобы оправдать их совместное рассмотрение в качестве одного образца, требующего последовательного причинно-следственного объяснения. Все три революции произошли в богатых и политически амбициозных аграрных государствах, ни одно из которых никогда не испытывало колониальной зависимости. Эти старые порядки являлись протобюрократическми автократиями, которым внезапно пришлось в военном порядке противостоять экономически более развитым соперникам. Во всех трех революциях опосредованные внешние кризисы совпали с внутренними структурными условиями и тенденциями таким образом, что породили стечение следующих обстоятельств: (1) выход из строя центрального государственного аппарата старых порядков; (2) широкий размах восстаний низших классов, в первую очередь крестьянства; (3) попытки мобилизующих массы политических лидеров консолидировать власть революционного государства. Результатом революции в каждом случае выступало централизованное, бюрократическое и национальное государство с массовым политическим участием и с возросшим великодержавным потенциалом на международной арене. Препятствия к социальному изменению в национальном масштабе, связанные с дореволюционным положением высшего землевладельческого класса, были устранены (или значительно сокращены), а новый потенциал развития был создан благодаря большей централизации государства и массовому политическому участию при новых режимах.