Ее губы только чудом не дрогнули в улыбке. Она не мешала ему, такому родному и реальному, сжимать ее подбородок, передавая своим прикосновением спасительное тепло, скользить лишенным эмоций, словно затянутым льдом безразличия, взглядом по своему лицу. Она даже не задумывалась о том, что никогда еще за прошедшие девять лет не была столь уязвима и беззащитна.
“Влад…” — ее губы приоткрылись, чтобы произнести это вслух буквально за секунду до того, как она увидела его кулак с большим серебряным перстнем в виде волчьей пасти, который стремительно опускался на ее запрокинутое лицо. Вот к этому она не успела подготовиться. Голова взорвалась оглушающей болью, и попытка удержать сознание в этой реальности потерпела фиаско. Темная пелена обрушилась с оглушительным звоном, ломая все на своем пути и лишая ее последних сил.
…Голова раскалывалась. Первое, что она ощутила, когда оковы то ли забытья, то ли сна начали медленно размыкаться, — это распирающую изнутри головную боль и хаотичное вращение бессвязных мыслей. Их было недопустимо много, казалось, предохранители сознания искрили и трещали по швам от этого изобилия. Обрывочные, полустертые из памяти, колющие, словно осколки. Попытка поймать хотя бы одну из них вызывала накат ошеломительной боли с острым желанием проговорить воспоминание, вырвать из головы, выпустить из себя в сбивчивой скороговорке. Искусанные губы непроизвольно шевелились, пытаясь привести в движение то ли сорванные, то ли простуженные связки.
Она не расслышала саму себя, но, кажется, прерывисто выпалила в пустоту судорожным шепотом первую мысль, которая раздувалась в голове подобно воздушному шарику:
— Никогда не давай себе времени более секунды перед поражением цели, действуй на уровне инстинктов и не позволяй логике и эмоциям одержать верх, иначе ничего не выйдет…
Обветренное лицо инструктора по снайперской подготовке и его командирский голос размылись до абстрактной картинки и шипящего белого шума, виски пропустили быстрый удар пульса, и боль отступила. Совсем ненадолго.
Бритый затылок Шахновского, его вкрадчивый голос, ее ладонь с зажатым между пальцами мини-инъектором… внутреннее ликование “наконец-то ты сдохнешь, урод!”. Очередной фрагмент черно-белого воспоминания с разрядом болезненного тока по всем извилинам.
— Я же была близко, никто бы не понял, что произошло, — остановка сердца, и все… несчастный случай… е**ный Спикер! — простонала Настя, вырвав у адской боли новые секунды спасительного забвения. Следующая мысль в сопровождении боли была просто мечтой садомазохиста. Как еще назвать это убойное сочетание?