Настя допила чай и отставила чашку в сторону. Вроде бы недавно Влад спокойно озвучивал свои угрозы, а сейчас их разговор свелся в русло почти дружеской беседы.
— Первым делом я шлепну Шаха. Дальше… наверное, это не моя война. Я не собираюсь оставаться в столице. Система власти прогнила насквозь, а пытаться ее искоренить хрупкой девушке совсем не под силу.
— Ну, твой бывший тоже на первой позиции в моем списке скорых покойников. Меня удивляет, что у тебя нет планов на Спикера.
— Шах убил мою подругу, а меня едва ли не продал в рабство. Извини, моя цель — именно он. И мне не интересно его просто убить. Я хочу, чтобы он мучился. Я хочу это сделать чужими руками. Руками той системы, на которую он преданно пашет. И пусть перед смертью осознает, кто именно его слил…
— Умная ты, Настя, — покачал головой Влад, — Умная, а временами не видишь дальше собственного носа. И даже сейчас. А Шах, моя девочка, ничего сам не делает. Просто мозгов для подобного самоуправства не хватит. За каждым его чихом стоял Спикер. Ты или этого не понимаешь… или просто отказываешься признавать!.. Подумай, почему отец тебя не спрятал, а буквально подтолкнул к решению пройти обучение в “Обители ангелов”? Он что, хотел для дочери подобной жизни? Весь город плясал под дудку Антона. Из тебя просто-напросто выковали еще одну пешку, настолько важную, что не мешают пока упиваться мыслями о мести. Но такие, как мы, там не выживают. Мы задаем много вопросов и признаем только свою точку зрения. Достаточный повод для того, чтобы ценные умения и знания оказались тем, за что нас рано или поздно и истребят в угоду своему эго.
Настя все это понимала. Просто пока еще не признавала до конца. От теплого чая захотелось укрыться одеялом и проспать еще несколько часов. Может, именно эта сонливость сейчас развязала ей язык. Мысли путались, и она закрыла глаза, качая головой.
— Ты уже не наступишь на эти грабли дважды, а я, так и быть, сделаю выводы из твоей ошибки…
9 лет назад.
Она так и не поняла, откуда пришла эта сумасшедшая боль: сначала в позвоночнике, затем в коленях и вытянутых руках. В ладони врезались осколки стекла и мелкие камушки, девушка интуитивно подняла голову, иначе бы разбила лоб о грязный цементный пол.
— Заткни ей глотку, — послышался голос Шаха.
Настя заскулила, когда ее грубо схватили за волосы, словно намереваясь сорвать скальп. Отсветы костра на миг стали ярче, осветив искаженное похотью лицо Бензопилы с нездоровым блеском в выпученных глазах. От увиденного стон Насти перешел в нечленораздельный хрип. Этот отморозок всегда задевал ее и оскорблял, даже когда она считалась девушкой Шахновского. Сейчас же он выглядел словно обезьяна, которую запустили в склад с бананами после длительного голодания. Только его лакомством на сей раз была она, как он выражался, “шлюха с буферами”, которая больше не находилась под защитой Алексея.