С тех пор ему стало комфортно с девочками в клабхаусе. Он даже начал думать, возможно, становится нормальным, и теперь по поводу секса у него были только позитивные мысли. Как проспект, он получал объедки, но и с ними ему было хорошо. Он просто пытался смириться со всем этим так, чтобы никто не узнал, что именно это он пытается сделать.
Фейт, младшая дочь Блю, стала первой девушкой, которую он впервые в жизни по-настоящему захотел. И это было неправильно, неправильно, неправильно, неправильно. Как голова на копье — так неправильно.
— Майкл? Ты здесь?
Она по-прежнему звала его Майкл. В настоящий момент она стала единственной, кто так делал. Он не поправлял её. Ему это нравилось.
— Ага, прости. Как жизнь? — он пытался сохранить свой голос беспечным. — Разве ты не должна быть в школе?
— Короткий день, — она подошла, чтобы встать к нему лицом. Фейт была одета как обычно: джинсы, высокие сапоги и аккуратная футболка, которая не достигала пояса джинсов с низкой посадкой. Как несправедливо. Он желал, чтобы его член вел себя как паинька. Он же проигнорировал его. — Почему ты стоишь посередине парковки? Выглядишь, как будто завис и застыл.
Он улыбнулся, и она улыбнулась ему в ответ, её глаза мерцали светом и цветом.
— Прости. Просто пытаюсь кое с чем разобраться.
— Какие-то проблемы, чувак? — она засунула руки в передние карманы, от чего ее джинсы сползли еще ниже. Демон поднял взгляд и кинул взгляд на парковку и бульвар Ла Сиенега.
Понимая, что ему необходимо её отшить, отослав прочь, он произнёс:
— Хус дал мне список запчастей для починки, но фургона нет. Как и грузовика.
Фейт фактически подпрыгнула.
— В «Собери-части»? Я обожаю это место! Мы можем взять Данте!
Это была ужасная идея. Нужно было бы, чтобы тормоза завизжали в его голове. Лучше столкнуться лицом к лицу с Хусиером, когда тот выяснит, что ему пришлось ждать, пока не вернётся фургон, чем выехать с парковки с маленькой девочкой Блю и направиться в Долину.
Демон понимал, что это правда. Однако, что заставит человека остановиться, прежде чем он сделает что-нибудь глупое, когда его тормоза не сработали. У него был стопор, который говорил ему, что это — глупо, и стопор говорил, что ему следует остановиться, но тот стопор, что мог бы его остановить, был к чёрту сломан. Иногда было похоже, что вся его жизнь проигрывалась как на экране, а он просто сидел, бессильно наблюдая, пряча глаза за растопыренными пальцами.
— Это будет здорово… если тебе, конечно же, не нужно быть в каком-нибудь другом месте.
— Я свободный человек. И «Собери-части» лучше, чем гребаный Диснейленд. Давай сделаем это!