– Потише кричи… Лодырить надоело, точно. – Николай облизал губы. – Но вот что – с Хохловым не пойду. И ты не ходи, пропадёшь.
Васька молчал. Николай взял его за рукав телогрейки, сказал с сожалением:
– Зря ты Хохлову поддаёшься. Он из тебя шестёрку делает. И в очко с ним зачем дуешься? Он в жизни мухлюет, а в картах подавно. Всегда в выигрыше.
Васька дёрнул телогрейку назад.
– Отыграюсь. Будь спок – спустит и моё и своё впридачу.
– Не ходи с ним, Вася. Подождём работы, а не будет её, то на вертолёт и на базу – увезут. Я лично подожду. Не вечно же снег будет лежать.
– Нет, Колян! – Голос Васьки отвердел. – Я от Хохлова не отстану, да и как можно против гамуза? Надо всем вместе держаться, комком, тогда не пропадём.
От женской палатки донёсся воркующий смешок Тамары. Васька подтолкнул Николая:
– Айда к себе. Гошка с кралей своей синтетической выползает. Что на них пялиться?
Васька отвернулся, пошел к своей десятиместке. У входа подождал Николая, и они вместе спустились вниз.
Гошка, подталкивая Тамару, помог ей выбраться наверх по раздавленным каблуками ступеням, следом выкарабкался сам. Тамара стояла, запрокинув лицо к небу. В лунном иззелена-голубом свете, в небесной отблескивающей куртке, она почудилась Гошке статуей. Он подошел, остановился напротив. Тамара молитвенно сложила на груди руки в варежках и что-то нашептывала.
– Вот так стой и жди, – сказал Гошка. – Сейчас начнётся звездопад. Июнь – месяц умирающих звёзд.
– Может, надежд, – тихо откликнулась Тамара.
– Надежды вечны.
– Ты замёрзнешь.
– Нет, свитер тёплый.
– Не вредничай. – Тамара расстегнула свою куртку, полами её запахнула Гошку и крепко сцепила за его спиной руки.
– Гоша, скажи что-нибудь, быстро, сразу.
– Шаньга! – Он тихо засмеялся. – Ты пахнешь шаньгой, только что с мороза. Пойдём?
– А звёзды? – Она откачнулась, глядя на него огромными глазами. – Мы же на карауле.
– Я снимаю тебя с караула, пошли.
– Нет, милый. – Она повозила головой по его груди. – Не спеши. Мне так хорошо-хорошо… не спеши… Гоша, ты никогда мне не рассказывал, за что судили тебя?
Он не ответил.
– Не хочешь – не говори, – прошептала она. Видя, что попросила некстати, она прижалась к нему, затихла.
– Отпусти-ка, никак не достану.
Он полез в карман за сигаретами. Она подождала, пока он прикурит.
– Прости меня, пожалуйста, такую дурочку.
– За что? В этом деле тайны нет. Позапрошлый год дал проводнику-якуту карабин, он нас здорово тогда охотой выручал. Мы спешили до снега, до морозов управиться, не бросали работы, уж больно участок попался интересный. Продукты давно кончились, и если бы не проводник… Погиб он. Нашли, в заберег вмёрз. Выдолбили, а карабина при нём нету. Следствию что? Хоть бы какую записульку от проводника взял, что временно дал поохотиться, а нет её – где оружие? Может, он без карабина утоп. А я под шумок припрятал винтовку для себя. Попробуй докажи. – Гошка подряд несколько раз затянулся сигаретой. – Два впаяли, а просидел год – и вышел, повезло. Правда, до сих пор не понял, за что притянули: за утрату вверенного мне оружия или за то, что доверил его человеку для спасения отряда, а доверие не узаконил бумаженцией… Прошлым летом ребята с магистрали выудили карабин из Улькана. Это мне участковый лейтенант, что меня в Иркутск сопровождал, сообщил письменно, порадовал… Ну и освободили скоро.