- Конечно, ответил бравый незнакомец, достал телефон и без особой спешки набрал номер, пара фраз и он прервал разговор.
- Владыка дал добро, завтра в 15.00 в Свято-Никольском кафедральном соборе, сегодня по местным социалкам сделаем анонс митинга.
- А звать то вас как?
- Зовут меня Антон Тураев, я ваш земляк из Челябинской области, много лет живу в Нью Йорке, уехал по обмену студентами, да вот и остался.
У меня было ещё две встречи с верующими в кафедральном соборе. Я часто бывал в Америке в те годы, продолжая работать в Газпроме и служа в Тюмене. Звонит Антон:
- Андрей Николаевич, я вот послушал Вас, думаю Вы правы, Родина в беде, а я как крыса, спрятался в сытой запазухе мира и прикинулся мертвым. Короче, забираю жену и едем в Тюмень.
- А куда в Тюмень, почему в Тюмень?
- Название красивое и думаю там настоящая жизнь, а не мишура столичная, блеска мне и тут по самые гланды… более не хочу!
Его супруга была дочерью эмигрантов – интеллигентов, родилась в США, получила приличное образование и имела собственную адвокатскую практику, бросила всё и за сумасшедшим мужем – в Тюмень!
- Антоха, Ты всё хорошо взвесил, мне как то неловко, что я жизнь человеку ломом поправляю…
- Все обдумал, всё правильно Вы говорите, решение моё, супруга едет за мужем.
Примерно через год, звонит Антон и говорит о том, что климат западной Сибири оказался не приемлем для супруги, выросшей в сухом тепле Манхеттена. Они решили собрать все накопления и ехать на ее историческую Родину в Горячий Ключ под Краснодаром. Там у Антона получились курсы английского (американской версии) языка и это их компания перевела мне книгу «Нож» на английский язык.
В очередной раз наша Светлана просит поместить благодарность за помощь, которая позволяет ей иметь сиделку и как то неловко роняет, что вот весна уже, жаль на улицу не выйти.
- А почему не выйти на Кубани сейчас наверное пожар, а не весна!
- А я Андрей Николаевич уже два года на улице не была, лежу на своей кроватке и смотрю в потолок. Я хоть и вешу двадцать килограмм, но меня старухам не вынести, тяжело им, а уронят, переломаюсь вся. А кресла на котором меня выкатить можно у меня нет, дорого это очень. Я сейчас не могу писать все эти буквы, потому что все эти буквы плывут в моих глазах, а я давлюсь соплями.
- Родненькая, чего же Вы молчали?!
- Господь с Вами Андрей Николаевич и так нахлебницей живу, Слава Богу хоть не бросили меня люди, есть и на еду и на сиделку.
Стучу в набат и ору на всю сеть: Братва выручай, наши пропадают! А ну шапку по кругу. А сам звоню Антохе и говорю: