Разведка подсуетилась и сообщила что товарищ Ландер пропал. Исчез, как не было, и даже статейки его подтерты из интернета. Вот тут мне совсем плохо стало.
Найти слабое место в Ландеровском суммонинге было несложно. Я его сразу увидела, еще в столице — фокусировка. Точку прицеливания можно сбить другим аппаратом. Суммонинг будет работать, но частица будет призываться куда угодно, только не туда куда надо. Вместо шаровой молнии получится шар в несколько сотен километров, поди разбери, что там куда суммонится.
Работать надо было по-стахановски. Так что установку мы за месяц собрали. Включили и вздохнули свободнее. Но это еще не все. Стали собирать сам принтер материи. Чтобы убедиться, попробовать блокировку обойти. Да и что греха таить, поисследовать тоже сильно хотелось. Разные атомы пособирать из нуклонов. Но уже не по-стахановски, а спокойно и вдумчиво. Отключить глушилку на доли секунды и засуммонить чего либо, а потом снова включить. Вполне безопасно. Как казалось.
Партия и правительство, капитально напуганные, на наши экзерсисы трудочасов не жалели, так что развернулись мы вовсю. Расширили цех по производству жидкого гелия, заказали вакуумное оборудование. Получилось покруче большого адронного коллайдера. Можно было сталкивать что угодно с чем угодно.
И вот так мы веселились вовсю, пока в один прекрасный день не пришел стоп. Наш любимый принтер материи перестал работать. Значит у тех, других, что работают с пропавшим Ландером, включилась глушилка. Жаль. Но у нас уже экспериментального материала набралось, будем анализировать и строить модели из того что есть.
2.05.2024 КНДР г. Пхеньян. ЦК ТПК.
— Аньен, товарищ председатель — приветствую я ЮнСока.
— Аньен, товарищ председатель, — улыбается тот. Председателем меня так и оставили. Местные традиции.
— Сегодня у меня три дела, — сообщаю я.
— Первое. Совершенно секретно. Вот чертежи нашей установки. Их мы сделали три штуки. Рекомендую их держать все время включенными. Лучше передать военным, пусть запрут их в самом дальнем бункере и обслуживают.
Председатель кивает, но выражает недоумение.
— Второе. У меня диагностирован неоперабельный рак. Так что месяца через два я вас покину.
Лицо у ЮнСока вытягивается, он явно не знает что сказать.
— Это тоже совершенно секретно. Дайте дожить спокойно, у меня еще много незаконченных дел.
— Третье. Но это личное. Мне на эти два месяца нужен человек в Москве. Надо провести расследование по старым делам. Все абсолютно законно. Можно через дипломатов, можно через разведку.
— Будет. Это самое малое, что мы можем для вас сделать! Может можно привезти врачей из-за границы?