и все, что ты наметил в этой жизни, останется под камнями, которыми тебя закидают, старясь совершить самосуд.
Я, конечно, был не согласен с тем, что Винни не пошла на похороны матери. По сути, ее провожали в последний путь чужие люди. Но с другой стороны, именно их она считала для себя родными. Не знаю, как такое вообще может происходить с человеком. Как можно верить в то, чего нет, и отдаляться от своей семьи. Я хотел бы придумать отговорку для ее матери, например о том, что жизнь ее толкнула на подобное, плохой муж, ужасные дети… нищета, в конце концов. Что вообще заставляет человека вот таким образом отвернуться ото всех и погрязнуть в этом дегте? Жизнь ее матери мне напоминала огромную бочку со смолой, в которую она нечаянно попала. Ее тело будто намертво приклеилось к стенкам, смола постепенно застывала, отчего ее вера башне только укреплялась. Если бы однажды она проснулась от этой промывки мозгов, тогда пришлось бы сдирать кожу вместе с черной массой, налипшей и сжигающей ее заживо. Но она ушла, так и не осознав, что была, по сути, преступником, лишившим жизни своего мужа, и пытаясь уничтожить дочь…
И теперь я пытался превозмочь все эти преграды на своем пути, старался погрузить мою девушку в реалии жизни, в то, как живет обычная семья. Не купаясь в миллионах, бриллиантах и прочих самоцветах, мы даже в самые трудные времена умели быть счастливыми. Проглатывая соль, мы запивали водой, представляя, что однажды будем лежать на теплом солнечном берегу Испании, попивая один из их известных напитков. Мне необходимо показать, что все обычное и есть необычайное. Как из простого зернышка вырастает дерево…
Именно поэтому в данный момент я надрываю напряженно мозги, чтобы придумать хоть что-то рифмующееся лучше, чем «рука-лицо». Уже который раз вырываю безжалостно страницы из блокнота, который не является моим. Она еще не видела эту дыру, вырезанную в середине для кольца. Ну не мог я приготовить нечто более романтичное, чем Хантер. Лезть на дерево? Она у меня поэтесса, тонкая ранимая душа, что так страстно желает нежности и ласки. А я тут давай изображать из себя Тарзана. Нет уж.
Снова сложив ноги в позу лотоса, качнув рукой старенькие качели, задумался о том, как я ее себе представлял и представляю. Она всегда была от меня далека, как луна…
Моргнув истерично глазами, я, наконец, поймал то, что хотел бы ей сказать, главное теперь, чтобы скорость письма успевала за мной.
Я думал, ты была луной,
Что появлялась надо мной.
Я думал, ты была рекой,
Что улыбалась мне порой.
Я думал, ты была звездой,