Когда я подхожу к двери, становится понятно, что на мои сто восемьдесят семь сантиметров роста не хватает ткани. Шелковая тряпка с яркими маками едва ли прикрывает мои трусы с загадочным посланием. В двери повторно стучат, и у меня не остается никаких вариантов, как открыть ее. Молодой парнишка выглядывает из-за букета, сначала он озадачен, затем бледность его кожных покровов выдает истинные чувства.
– Чаевых не надо. – Он стартует так быстро, что пятки сверкают, я задумчиво смотрю вслед удаляющейся машины, может, стоит поступать так чаще…
Закрываю за ним двери, разворачиваюсь и натыкаюсь на осуждающий взгляд брата. Прищурив глаза, он делает губы трубочкой. Снимает свою сережку из уха, подходит ближе, цепляет ее на мое ухо и снова отходит в сторону.
– Я думаю это отличный костюмчик для предложения. Так Хантер точно не смог бы. – Затем издает чмокающий звук своими толстыми губами, я тут же замахиваюсь букетом, но двери комнаты открываются, чтобы я мог вовремя остановиться.
– Терренс, – легкая дрожь в ее голосе пугает меня до усрачки, выставив перед собой букет, как защитный щит, я иду к ней навстречу, пока не замечаю блокнот в ее руке и кольцо на пальце.
Она бессильно роняет свои руки, из них выпадает книжечка стихов и бросается на меня. Подхватываю ее одной рукой под попку, она обнимает меня за шею и покрывает маленькими поцелуями мое лицо.
– Поставлю в воду, – произносит за ее спиной голос Чейза, он забирает букет, пока я занят своей девушкой. Она словно сошла с ума, хватает ладонями мое лицо, ее губы прижимаются к моим. Отчаянные поцелуи, которыми мы обмениваемся. Голодные руки, блуждающие по раскаленной коже. Я несу ее в комнату, не обращая внимания на путающийся в ногах поясок, шелк, неудобно сидящий на плечах, ничего в мире не стоит того, чтобы отвлекаться от нее. Толкаю дверь ногой и бросаю ее на кровать, падаю на нее сверху, едва не раздавив.
– Я отвечаю тебе ДА! – в перерывах между поцелуями говорит Винни.
Сдираю с себя шелковый халат и помогаю расстегнуть пуговицы на ее платье. Мне не терпится сделать ее своей в ином смысле, в более официальном. Когда мы полностью обнажены, я замираю над ней. Мне мало того, что она прочла. Выходит так, словно я спрятался за страницами, не в силах поступить по-мужски.
– Что происходит? – Она приподнимается к изголовью кровати, растерянно шарит рукой по простыне.
– Знаешь, пусть это глупо, я голый и немного растерянный. Но ты должна это услышать, чтобы раз и навсегда запомнить этот момент. – Я встаю на одно колено, мое тело все еще возбуждено до предела. Боль между ног и стояк уговаривают меня вернуться и завершить начатое. Но не разум, тут мы с ним будем спорить до последнего.