– О чем задумалась? – Он усаживается напротив и как обычно собирает руки в замок.
– Я не хочу больше спать с тобой. – Он удивленно поднимает брови и придвигает свой стул ближе. – Подожди, я не хочу сказать, что ты совратил меня, или что я не хотела этого. То есть, не особо, господи… Прости.
– Не извиняйся, гораздо приятней знать правду. Может, немного разъяснишь? Расскажешь что-то, что поможет мне понять тебя. И я бы хотел отдать тебе это лично. – Он лезет во внутренний карман пиджака и достает мой толстенький блокнот. – Не очень удобно его таскать, но он наверняка представляет для тебя особенную ценность.
Я протягиваю руку и забираю его, провожу пальцами по немного потрепанной обложке и кладу на стол. Он потерялся на той вечеринке, мне казалось, блокнот лежал в рюкзаке. Но в том бардаке мало чего возможно было разобрать.
– Мне пришлось открыть его, удостовериться, что это принадлежит тебе. – Я вздыхаю, моя подноготная вся как на ладони для каждого. – Хочу послушать тебя и потом рассказать о своих планах и ждать твоего одобрения или отказа.
Я смотрю в небо, на его сгущающиеся тучи, обычно такая погода не предвещает ничего хорошего. И вроде как благоволит раскрыть душу. Мне не хочется обижать Нокса, он слишком много для меня сделал за такой короткий период времени. И все же не буду больше наступать на те самые грабли.
– Не знаю, каким образом моя семья попала в организацию. Скорее всего, это было точно так же, как и со всеми людьми, приходящими в башню. Я родилась и уже с маленьких лет знала, что Бог, он здесь, – указываю на область сердца. – Он всегда с нами и изображен на цветных брошюрах, которые разносила моя мама, вербуя, как военный новобранцев. У этих людей не маниакальных взглядов, они точно такие же, как и мы внешне. Но внутренне они другие, и это я узнала, когда ушла от свидетелей. Меня заставляли учить детские стихи и песни о Боге, выступать в хоре, открывать каждую проповедь одним из псалмов. Я не могла понять, почему у других детей есть день рождения, они справляют День благодарения и Рождество. Для чего они украшают дом на каждый праздник, но мне очень хотелось делать тоже самое. Мать твердила, что есть запреты, и я обязана их выучить и твердо следовать каждому. Шестьдесят три правила, шестьдесят три причины ты их зубришь, повторяешь каждый раз, как только видишь что-то. Это похоже на промывку мозгов, когда тебе каждый день твердят тихие старушки своими мягкими голосами: «жить вечно в раю на земле». Нам говорили, что Библия сложная для восприятия, и поэтому вот такие листовки, наполненные красками, помогали лучше понять, что нам говорит Господь. Я верила. – Задумчиво рисую пальцем на столе витиеватые невидимые узоры. – В школе, когда один из учителей поздравил меня с днем рождения, я пришла в панику, что, если моя мама узнает? Она не скупилась на тумаки, вот чего ее Бог не запрещал, так это избивать меня. Взяла конфетку на Хэллоуин у прохожего, решившего меня угостить – ремень. Отдала свои деньги на обеды в школу на общий сбор для пожертвования – розги. Посмотрела новый молодежный сериал украдкой – палкой по спине. Она все это делала, пока отца не было дома, он любил ее и сдержанно относился к ее вере. После ты знаешь, что с ним произошло.