– Ты охерел? – Я наклоняюсь и упираюсь ладонями в стол по ту сторону от старшего брата. – Мы не рационально значит использовали?
– Какого хрена мы раздолбаи? – спрашивает громко Чейз, ему становится тяжело стоять, и он облокачивается на спинку стула. – Ты и был причиной этой клоаки, в которой мы постоянно. Твои отношения, желание поступить. Вот скажи, ты видишь, чтобы хоть один из нас был университетским парнем? Что, по-твоему, изменилось в этом доме, кроме пола и комнаты мамы? Та трещина себя не залатала, – он указывает в угол кухни, – потертые шкафы не изменились. И куда, по-твоему, мы отправили сбережения? – младший брат орет во все горло.
Хантер хмурится, смотрит на нас по очереди, ничего не понимая.
– Что произошло? – спрашивает он.
– Произошло то, что наш старший брат поехал в другой город за своей девушкой, и мама очень хотела, чтобы ты исполнил свою мечту и поступил в университет. – Я вижу проблески понимания на его лице. – Мы были не против, даже зная о проблемах Чейза, мы отдали все свои деньги маме, она собрала свои, и это была оплата за твое обучение.
– Вы не могли… – В шоке он хватается за голову и сжимает волосы. – Зачем вы это сделали? Почему не сказали мне? – Он закрывает глаза пальцами и нажимает на глазницы.
– Ты наш брат, – отвечает Чейз, придвигает стул и садится немного дальше стола.
– Ты никогда не думал, почему мистер Чемберс не выписал тебе чек? А отдал деньги наличкой и в конверте? Думаешь, такие люди, как он, ходят с наличкой? Только наша мама вечно убирала деньги в коробочку, она ненавидела стоять около банкомата и путать пароли, – я впервые усмехаюсь. – Последний раз, когда у нее заблокировали карту, она поклялась больше не пользоваться «пластиковой штукой». Она очень хотела, чтобы ты был счастлив, мы счастливы. Но иногда приходилось чем-то жертвовать.
Хантер встает из-за стола, подходит ко мне и обнимает крепко за плечи, я похлопываю по его спине, тяну за руку Чейза, чтобы он поднялся и присоединился к нам. Младший брат тянет нас на себя, заставляя горбиться. Мы стоим в неудобной позе и обнимаемся все трое, как в детстве, когда мама говорила нам показать, как мы любим друг друга.
– Ладно, все вы мне надоели, – произносит Чейз и шутливо отталкивает нас от себя. – Нам надо чаще обниматься, – откашливается, чтобы привести голос в порядок, меня тоже эти братские объятия почему-то давят на сентиментальность. Хантер делает вид, что поправляет рубашку, и я улыбаюсь тому, как он пытается спрятать эти эмоции.
– Кстати, ты всегда ныл, когда мы переставали обниматься, – говорю ему.