– Кирилл, если ты сейчас скажешь какую-нибудь гнусность, я выставлю тебя вон и больше никогда не впущу, – словно предугадав направление моих мыслей, предупредила Ника.
– Ты не против, если я дождусь его у тебя? Нам необходимо обсудить все происходящее вместе, – устремив на девушку вопросительный взгляд, озвучил я свое предложение.
– Нет, не против, – к моему несказанному облегчению согласилась Вероника. – Меня, как и тебя беспокоит состояние Артема. И если он согласится поговорить о своих проблемах в твоем присутствии, я возражать не буду. Напротив, поддержу.
– Комплексная терапия, – невесело ухмыльнулся, двигая к себе тарелку с омлетом.
– Поверь, Кирилл, поддержка близких порой творит чудеса. Артем должен поверить, что ты готов его выслушать без скепсиса и агрессии, только тогда он откроется. Я могу успокоить тебя в одном: твой брат не способен причинить кому-то насильственный вред. Разве что себе, и то ненамеренно.
– Что ты имеешь в виду? – напрягся я. – Ненамеренно? Но все-таки может?
– Я про алкоголь, – уточнила Вероника. – Он замкнут и одинок, и все его сложности происходят именно отсюда. Нет общения, понимания, семьи, друзей, любимой девушки. Есть брат, но он смотрит на него, как на ошибку природы, которую необходимо воспитывать и исправлять.
– Воспитанием, по-моему, ты сейчас занимаешься, – нахмурился я. – Моим.
– Не могу понять, чего в тебе больше: упрямства, эгоизма или гордости? – иронично выдала Ника, вяло ковыряясь вилкой в своем салате. Я отпил большой глоток кофе, чтобы запить кусок брокколи. На вкус омлет оказался не хуже, чем на вид, но бекон или котлета не помешали бы.
– Перечисленные качества необходимы, чтобы чего-то добиться в жизни, – заметил я нейтральным тоном. Уверен, Веронике было, что ответить на мое заявление, но она не стала развивать тему. Ссориться и спорить не хотелось обоим.
Мы оба замолчали, сосредоточившись на еде, и периодически обмениваясь взглядами. Ника выглядела слегка задумчивой, погруженной в себя, а я не мог ни на чем сконцентрироваться и думал только о ней. Ее губах, голосе, фантастических глазах и шелковистых волосах; о нежной бархатистой коже и чувственных сосках, которые твердели под тонким халатиком каждый раз, когда я смотрел на них, словно жили свой собственной жизнью, отдельно от хозяйки. Доедая последние кусочки омлета, я пытался угадать, есть ли под халатиком Вероники трусики, или она надела его на голое тело?
Пополнив утраченные калории, я снова был готов заняться с доктором Божич частной практикой на кушетке. Или на кухонном столе. Даже ее спальня подойдет. В памяти всплыли ее хриплые «еще», и меня мгновенно коротнуло, словно от мощного удара током. Встало все, включая волосы на затылке. Даже вилка в руках затряслась. Она спокойно продолжала трапезу, рассеяно глядя перед собой, а я пялился на её оголённые до середины бедра ножки, виднеющуюся в вырезе халата ложбинку между двумя упругими мячиками, которые хотелось смять жадными пальцами. От возникших похотливых образов меня бросило в жар. Джинсы спереди распирало, на висках выступила испарина, мышцы напряглись до треска, до вздувшихся вен. Сердце бахало громче, чем орала автомобильная сигнализация за окном.