Точно так же с самого начала он заинтересовался Алиной, которая как бы зачаровывала его. Он старался понять ее, порой казалось, что ему это удается, но он тут же начинал сомневаться в своем мнении.
Наконец он окунулся в тот зыбкий мир, который отделяет бодрствование от сна, людские силуэты начали расплываться, мысли стали текучими, неточными.
В основе всего лежал страх. Он часто спорил об этом наяву с доктором Пардоном, который тоже обладал большим опытом, хорошо знал людей и недалек был от того, чтобы разделить взгляды Мегрэ.
Все чего-то боятся. У самых маленьких детей стараются рассеять страх волшебными сказками, и почти сразу же, как только ребенок идет в школу, он боится показать родителям дневник, в котором учитель поставил плохую отметку.
Страх перед водой. Страх перед огнем. Страх перед животными. Страх перед темнотой. Страх, в пятнадцать или шестнадцать лет, неверно выбрать свою судьбу, испортить себе жизнь.
В его полусознании все эти страхи становились нотками глухо звучащей трагической симфонии. Явные страхи, которые тащат за собой до конца, — острый страх, вызывающий крик, страхи, которые потом заставляют смеяться, боязнь несчастного случая, болезни, страх перед полицейскими, перед людьми, перед тем, что они говорят, что думают, перед взглядами, которые они бросают на вас, проходя мимо.
Глядя на банковский билет между пальцами комиссара, болезненный лакей в отеле разрывался между страхом быть уволенным и соблазном. Потом, при появлении следующего билета, действовал тот же механизм.
А разве теперь он не боялся, что Мегрэ выдаст его, запутает в дело, которое, как он понимал, было серьезным и могло повлечь за собой Бог знает какие осложнения?
А разве не из страха Пернель, совсем недавний владелец «Золотого бутона», шепнул на ухо комиссару адрес отеля на улице Этуаль? Из страха, что теперь ему не будет давать покоя полиция, из страха, что закроют его заведение, сославшись на какое-то никому не известное правило.
А разве месье Луи тоже не боялся? До сих пор он держался в тени, без всякой видимой связи с Манюэлем и Алиной. Но вот и за ним ходит по пятам полиция, а ведь невозможно дожить на Монмартре до его возраста, не понимая, что это значит.
Кто сейчас больше боялся, Алина или Фернан Барийар?
Еще сегодня утром никто не подозревал, что между двумя квартирами на пятом этаже существует связь. Мадам Барийар весело наслаждалась жизнью, не ставя себе никаких вопросов, и, как подобает представительнице мелкой буржуазии, вела как можно лучше свое хозяйство.
Решилась ли Алина лечь спать? Люка словно врос в ее квартиру, спокойный и непреклонный. Ничто не заставит его уйти. Она не сможет ни выйти, ни позвонить по телефону. Она вдруг оказалась предоставленной самой себе, отрезанной от остального мира.