Сегодня, как выяснилось, день был неудачный.
— Ни за что не догадаешься, что мне вчера вечером рассказала Стелла, — с порога объявил Сойер Александер, входя в кухню.
Джулия заканчивала возиться с яблочным тортом, который собиралась отнести внучке Вэнса Шелби. На миг она зажмурилась. Стелла, должно быть, кинулась звонить ему, едва за Джулией закрылась дверь.
Сойер подошел к ней и остановился почти вплотную. Он был как свежий морозный воздух. Его считали хладнокровным и гордым, но прощали ему это за обаяние, которое брызгало от него во все стороны, точно солнечный свет. Синеглазый и светловолосый, он был красив, умен, богат и приятен в общении. Вдобавок ко всему прочему он был еще и до отвращения добр, как и все мужчины в его роду, воспитанный в лучших традициях Юга. Каждое утро Сойер привозил в ресторан Джулии своего деда, чтобы тот мог позавтракать в обществе старых друзей.
— Посторонним запрещено находиться в кухне, — бросила она, водружая последний корж поверх слоя сушеных яблок с корицей.
— Ну так пожалуйся на меня хозяйке. — Он заправил волосы ей за левое ухо, на миг задержав в пальцах тонкую прядку, которую она по старой памяти упорно продолжала красить в розовый цвет. — Неужели ты не хочешь узнать, что мне вчера рассказала Стелла?
Она резко мотнула головой, продолжая выкладывать поверх коржа остатки яблочно-коричной смеси.
— Стелла была пьяна и могла наплести тебе что угодно.
— Она сказала, что ты печешь свои торты из-за меня.
Джулия знала, что сейчас услышит именно эти слова, но все равно замерла с кондитерской лопаткой в руке. Потом поспешно принялась размазывать яблочно-коричную пропитку дальше, надеясь, что он ничего не заметил.
— Она считает, что у тебя заниженная самооценка. И пытается ее поднять.
Он в своей самодовольной манере вскинул одну бровь:
— В чем меня только ни обвиняли, но в заниженной самооценке — первый раз.
— Трудно, наверное, быть таким красивым.
— Не то слово. Ты действительно ей это сказала?
— Не помню. — Джулия бросила лопатку в пустую миску из-под пропитки и понесла и ту и другую в мойку. — Я тоже была пьяна.
— Ты никогда не бываешь пьяной.
— Ты не настолько хорошо меня знаешь, чтобы разбрасываться подобными утверждениями.
До чего же было приятно так его отбрить. Восемнадцать лет отсутствия не прошли даром. «Вот как я теперь умею», — хотелось ей сказать.
— Верно. Зато я знаю Стеллу. Даже выпив, она никогда не говорит неправду. Зачем ей рассказывать мне, что ты печешь торты из-за меня, если это неправда?
— Я пеку торты. А другого такого любителя сладкого, как ты, в городе еще поискать. Возможно, эти два факта каким-то образом переплелись у нее в голове.